Когда отца арестовали после столкновений с турками, мать сильно горевала, но не проронила ни единой слезы. Он запретил ей обращаться за помощью к начальнику порта и попросил лишь приносить ему раз в неделю чистую одежду и немного еды. Прошло несколько месяцев, прежде чем мать разрешила мне сопровождать ее. За день до свидания она отправила меня в парикмахерскую постричься, потом искупала меня и дала чистую одежду. «Смотри не плачь при нем, — сказала она, — как ни горько тебе будет видеть его за решеткой, не показывай своей слабости, ты же мужчина. И скажи ему громко, чтобы слышали другие узники, что мы живем хорошо и ждем его возвращения. Ты все понял?» «Да, мама, — ответил я. — Я буду держать себя достойно, как подобает сыну Салеха Хаззума. Тебе не придется краснеть за меня».
В пятницу, в день посещения, мать надела свое самое нарядное платье. Она вытащила его из сундука и повесила на веревку, протянутую от одной стены к другой, чтобы проветрить его и разгладить. На первое свидание мама ходила в черном платье. Увидев ее, отец сердито закричал: «Ты что хоронишь меня раньше времени! Тюрьма не может унизить мужчину, который защищает свою честь и честь своего квартала. Ты должна ходить с высоко поднятой головой и не падать духом. Чтобы я больше никогда не видел тебя в черном! Надень свое лучшее платье и улыбнись мне, когда придешь навестить меня в следующий раз». Мать крепко запомнила наставления отца. Вернувшись из тюрьмы, она воспрянула духом и старалась не поддаваться своему горю. Были в городе люди, которые радовались нашему несчастью. Нашлись даже двое из нашего квартала, которые злорадствовали и злословили на наш счет. Мать намеренно громко повторила слова отца, стараясь, чтобы все вокруг слышали их. Она хотела, чтобы все знали, какой у нее муж и что он не боится властей. Моряки, портовые рабочие и многие жители квартала навещали отца в тюрьме, заходили и к матери, справлялись о ее самочувствии. Они считали своим долгом по-братски делиться с ней всем, что у них было, предлагали свою помощь и защиту. Дух братства, царивший в нашем квартале, помогал нам переносить все трудности. Так я впервые понял, что значит сражаться за общее дело, какую энергию вселяет в людей вера в то, что они защищают правое дело, борются за справедливость. Во имя свободы своего народа, на которую посягают оккупанты, человек готов отдать свою жизнь. Любовь арабов к своей родине зовет их на борьбу против турецкого господства. Мы видели цель, но путь к свободе нам был еще неясен, мы еще не познали вкуса свободной жизни, поэтому народные выступления в нашем квартале рождались стихийно.