В тот день, когда отец вышел из тюрьмы, все собрались в нашем доме, чтобы поздравить нашу семью. Моряки говорили о вещах, которые я плохо понимал. Отец рассказывал о тюремной жизни, о смелости и стойкости заключенных — мужчин нашего квартала. Тюрьма сплотила этих людей, они делили друг с другом последнюю лепешку и все как один давали отпор произволу тюремщиков. Вдруг отец сказал тоном, не терпящим возражений:
— Завтра спущусь в гавань, поищу работу. Нечего дома сидеть.
— Тебе бы отдохнуть немного… Несколько дней хотя бы… Мы поработаем за тебя, и у твоей семьи не будет ни в чем нужды, — предложил один из собравшихся моряков.
— Я знаю… За все, что вы сделали для моих близких, спасибо вам… Мы ведь братья. Квартал «Аш-Шарадык» знает, что такое дружба, все его мужчины такие, как вы… Но поймите, я изголодался по работе. Истосковался по морю. Как оно? Все такое же синее?
Моряк ответил:
— Море как море, что с ним станет… Только и оно в твое отсутствие чувствовало себя одиноко… Нам тоже не хватало тебя, Салех, очень не хватало.
— Я готов работать на любом судне кем угодно, лишь бы плавать. Работа в порту не по мне. Я соскучился по морю.
— Тебе подождать хотя бы конца зимы… Плавать хорошо летом…
— Какая мне разница, зимой или летом?
— Пережди хоть штормы…
— Я не страшусь их.
— Скажи лучше, что снова хочешь себя испытать, попробовать в деле…
— Не знаю… Море мне друг, во всяком случае, я так считаю…
— Нашел себе друга! Море человеку не товарищ…
— Я с тобой не согласен…
— Разве мы не такие же моряки, как и ты?
— Да, но кому нужна гавань, а кому — море…
— В гавани мы всегда найдем себе хлеб насущный…
— Я и не спорю, все это так, однако для моряка уйти в плавание — значит найти себя… Я хочу снова увидеть морские просторы, хочу стоять на носу корабля, летящего вперед под напором ветра, смотреть, как нос корабля вспенивает воду, а в небе над ним кружат чайки. Я снова хочу услышать, как моряки, отдыхая после трудной вахты, распевают песню «Ты рулевой всего морского флота, о капитан!». Хочу видеть, как на палубе собираются пассажиры. А закат! Что может сравниться с ним красотой! Сколько раз я вспоминал обо всем этом в тюрьме, чувствовал, что не успокоюсь, пока снова не увижу море.
— Да ты, Салех, говоришь словно влюбленный.
— Что ж, возможно… Море и есть моя возлюбленная.
— Только ли оно? Ах да, я ведь совсем забыл, что «прелестная Катрин» уехала…
— Не напоминай мне о ней…
— Уехала внезапно, не попрощавшись…
— Ну, хватит, не желаю больше слушать о ней.
— Говорят, что…
Отец гневно вскричал:
— Сказано вам: хватит! Не называйте при мне этого имени.