– Я обожал корриду, – признался Карлос. – И мне все хорошо удавалось. – Жестокая улыбка скользнула по губам мужчины. – Слишком хорошо.
– Как такое может быть?
– Успех делает уход маловероятным, даже когда наступает верное время для этого шага. Я покинул корриду, едва достигнув двадцатилетнего возраста, на самом взлете своей карьеры. – Голос Карлоса стал ниже, когда он погрузился в воспоминания о том жарком дне, пыли, крови и запахе смерти. – Я победил быка, сбросил свой плащ матадора и, когда толпа потрясенно затихла, ушел с ринга, ни разу не обернувшись.
В этот миг Кэт услышала скрытую горечь в его голосе.
– Но почему? – прошептала она.
Карлос взглянул на нее, понимая теперь, что в глубине души также хранились тайны, отравляющие ему жизнь. Как мог сильный мужчина признаться, что в своей собственной семье он постоянно подвергался унижениям и побоям? Именно эта жестокость, идущая из детства, сделала Карлоса тем, кем он был сейчас.
– Потому что отец избил меня, – произнес он. – На самом деле это происходило очень часто. Видимо, так он пытался показать, кто в доме главный. Я должен был делать то, что угодно ему, то есть стать величайшим матадором в мире. А потом, когда я достиг подросткового возраста и был в состоянии постоять за себя, отец перестал воспитывать меня подобны ми методами. – На мгновение Карлос замолчал. – К тому времени исчезла необходимость угрожать мне физическим наказанием, ведь я почти достиг пика карьеры, о которой он так мечтал. Успех, богатство и слава были нам обеспечены.
Кэт внимательно смотрела на сидящего напротив мужчину.
– Именно поэтому ты и ушел, – выдохнула она. – Вернув себе контроль над собственной жизнью, ты тем самым наказал отца за то, что тебе пришлось вытерпеть в детстве.
Карлос согласно кивнул, пораженный ее глубоким пониманием ситуации:
– Точно.
Теперь, по крайней мере, Кэт начала понимать испанца. В своей жизни Карлос испытал людскую жестокость, и дело было не только в побоях. Как можно сажать трехлетнего малыша на быка, а в пять лет давать ему первую рапиру? Ничего удивительного в том, что теперь все зовут Карлоса Холодным Сердцем!
Она поднялась из-за стола. Выражение лица Карлоса четко говорило, что он не нуждается в сочувствии. На самом деле Кэт могла предложить Карлосу лишь одно, да и то только на время пребывания на яхте. «Если я не беременна, что будет дальше?» Она постаралась отогнать от себя эти беспокойные думы, но одна назойливая мысль никак не покидала ее: «Если бы Карлос не лишил ее невинности, то уже давно бы отправил обратно в Лондон, и все было бы кончено».