— Хорошо, две.
Девушка застучала по клавишам кассы — в ритме лившейся из динамиков попсы — ноготками дюймов в пять длиной и с раскраской под американский флаг. Ногти Джекки Джойнер-Керси[50]. Глория таких уже сто лет не видела — может, они снова в моду вошли?
— Этот сопляк тупее тупого, — сказала девушка. — Никогда ничего найти не может.
— Ну, магазин-то большой, — заметила Глория.
— Дерьмо, да я про все знаю, где оно лежит… четырнадцать и семь.
Приплелся еще один работник магазина — с резиновой шваброй под мышкой и в джинсах из рекламы средства для похудения (Раньше я шестьдесят седьмой размер носила!!!), — взглянул через плечо девушки на экранчик кассы.
— Полин… — простонал он.
— Что? — спросила девушка.
— Нам уж, типа, недели три не платили…
— Со вторника. — И к Глории: — Карточка дебетовая или кредитная?
— Дебетовая.
— Мне столько времени не платили, что я уж забыл даже, как выглядит мое имя на чеке.
Глория улыбнулась, ввела свой ПИН-код.
— Эх, боже ты мой… — Юноша покачал головой и удалился.
— Пидор тупой, — пробормотала Полин.
Глории она нравилась. Полин походила на нее саму в молодости — только ругалась покруче.
— Ну вот, мэм, — сказала Полин, резко отрывая чек от кассового аппарата — точно хирургически удаляя его язык. — В пакетик положить?
— Будьте любезны.
Глория уже направилась к выходу, когда возвратился, неся охапку самых разных фотопленок, Маркус. Увидев Полин и Глорию, он остановился, приоткрыл рот. И, помолчав, спросил:
— Чего случилось?
Полин развернула его на сто восемьдесят градусов и толкнула в спину:
— Унеси это дерьмо, оно нам без надобности, все уже есть под прилавком.
— Ничего же не было, когда я ис…
— Да ты у себя в штанах и собственные яйца за десять минут с фонарем не найдешь.
Над парковочной площадкой возносились в небо, точно архангелы, фонари, распыляя свое сияние в ночном тумане. На другом ее краю весело и расплывчато светилась вывеска игрушечного магазина. А над выездом из парковки висели флаги, безнадежно сообщавшие: ДО РОЖДЕСТВА ОСТАЛОСЬ ДВЕ НЕДЕЛИ. Глория постояла немного на холодном воздухе, гадая, что она будет делать на праздники. Обедать в одиночестве или в семье одной из подруг: Кэти, Джанин, Барб. В последние пять лет она и Карл проводили этот день, подвозя продукты в благотворительный продовольственный фонд его церкви, а под вечер Глория дарила ему новую статуэтку. Так они Рождество и отмечали, скромно и достойно.
А что теперь?
Она положила покупку на пассажирское сиденье «доджа», подрагивая, уселась в него, включила печку. По ветровому стеклу сползали капли росы. Глория разок проехалась по стеклу дворниками, включила двигатель и покатила к Десятой Восточной.