Один наушник он так и оставил воткнутым в ухо. Другой свесил до середины груди — из него несся на удивление громкий писк мексиканского рэпа: буханье, взвизги и орущий что-то про автомашины и putas парень. Если так будет продолжаться, подумала Глория, к тридцати он оглохнет. И грустно подивилась тому, что этот молодой парень — при всем немалом ущербе, нанесенном ему половым созреванием — не пытается уберечь хотя бы то, что у него сохранилось.
Портье глянул ей за спину, на парковку, где Карлос пытался выковырять из машины шезлонг.
— Второй этаж устроит? — спросил он несколько громче, чем следовало.
— Два номера, если у вас есть свободные.
— Свободные номера — наша специальность. — Портье подтолкнул к ней по стойке регистрационный бланк. — Хоть все восемнадцать занимайте, если хотите.
— Имеется тут поблизости какая-нибудь больница?
— В Хоакуле, — ответил портье. — Только она закрыта.
— А еще?
— В Техакесе.
— Это где?
— В ста милях отсюда.
— Что же вы делаете, когда кто-нибудь покалечится? — спросила Глория.
— Советуем ему потерпеть.
Когда она вернулась на парковку, Карлос уже стоял у «доджа», держа шезлонг под мышкой. В первый после драки раз ей удалось разглядеть его как следует. Глория увидела в падавшем из мотельного вестибюля свете царапины на его щеках и руках; увидела на лбу только-только не рассекший бровь порез. Выглядел он жутковато, почти как изображавшие рваные раны наклейки, которыми торговала «Каперко». У Глории даже дыхание перехватило.
Однако Карлос улыбался, и это ее успокоило.
— Эта штука начинает мне нравиться, — сказал он, перебирая пальцами звенья соединявшей браслеты наручников цепочки. — Никогда не увлекался украшениями, а вот это как-то легло на душу.
Неоновая вывеска сообщала по-испански, что при мотеле имеется ПЛАВАТЕЛЬНЫЙ БАССЕЙН, — формулировка, подумала Глория, в рассуждении бизнеса более разумная, чем простое и честное БОЛЬШАЯ ГРЯЗНАЯ ЯМА. Как и многое в этих местах, бассейн был достроен ровно до половины. Г-образный мотель огибал его, точно храм лености. На фронтоне мотеля болталась над балконом второго этажа голая электрическая лампочка, обращенная ночными бабочками в предмет паломничества. Номера Глория и Карлос получили соседние, на расстоянии двух дверей от общей ванной комнаты, в которую они и направились, чтобы омыть его раны.
— Похоже, он перстень носит, — сказал Карлос.
Глория промокнула его бровь, Карлос поморщился.
— Простите, — сказала она.
— Вы все делаете правильно. Если бы не вы, болело бы сильнее.
Он сидел на унитазе, придерживая рукой прислоненный к бедру шезлонг, между пальцами другой дымилась сигарета.