И Карлос забил его до смерти цепью, которую нашел в кузове тягача.
— Как он после этого выглядел? — спросила Глория, прижав ко рту ладонь.
— Ужасно, — ответил Фахардо.
Его худые руки, спина, ноги, лицо, его лицо, ох, лицо, бедное, бедное лицо, уже ни на что не похожее. Ей хотелось заплакать. Не заплакать, нет, она свое отплакала, на три жизни хватит, остался лишь гнев, брызгающий, точно пульверизатор, слюной, гнев, готовый излиться на первое, что подвернется под руку. Глория схватила чашку Фахардо и запустила ею в стену.
Молчание.
Выскочивший из своего кресла Фахардо стоял, глядя на нее, как перепуганный укротитель львов.
— Я вам новую куплю, — сказала Глория.
Он кивнул.
— Сядьте, — велела она.
Пауза.
Фахардо сел.
— Не знала, что человека можно убить цепью, — сказала Глория.
— После первых пяти секунд, — ответил Фахардо, — он, скорее всего, потерял сознание.
Глория шумно вздохнула:
— Что было потом?
Он все еще смотрел на нее с опаской.
— Давайте без мелодрам, Teniente. Линчевать вас я не собираюсь.
— А меня-то за что? — сказал он. — Я его не убивал.
— Вы этому поспособствовали.
— Ничего подобного, — протестующе заявил он. — Сначала Карлос угрожал мне. Угрожал моей семье. Моей дочери. А потом повалился мне в ноги: я должен помочь ему, мы же двоюродные браться, разве не так? И снова перешел на угрозы: если я не помогу, он и меня за собой потянет — кто, как не я, заставил его поверить, что у американца полны карманы денег? И я испугался. Да, сеньора, признаюсь, испугался. До усеру — уж больно быстро он перескакивал из одного настроения в другое.
Фахардо щелкнул пальцами:
— Вот так.
Глория кивнула:
— Короче говоря, вы ему помогли.
— Называйте это как хотите. Он совершил убийство, а подтирать за ним пришлось мне.
— Вы могли отказать ему, — сказала она.
— Вы с ума сошли? Он способен был сделать с нами все что угодно. И позвольте спросить: много ли толку было бы, если б я упрятал его за решетку, заставил возненавидеть меня? Убитый был американцем. Преступление было совершено на моей территории. Я имел право решать, проводить расследование или не проводить. К тому же, сеньора, ваш друг был далеко не святым. Мои родители — сестра — он был повинен в том, что… что…
Фахардо умолк. И, помолчав, сказал только:
— Какую херню я несу.
— Вы помогли ему, — напомнила Глория.
— Да, помог.
— Что потом?
— Карлос обыскал машину американца. И ничего не нашел — только старые карты и каталог с его портретом. Каталог-то и позволил Карлосу понять, что он не ошибся: имя, которое там значилось, говорило само за себя. А потом мы зарыли тело.