Вспоминая о прошлом, Глория чувствовала себя несчастной вдвойне. Ей всегда не нравилась манера ее памяти просыпаться, когда она была особенно уязвимой, и усиливать ощущения настоящего. Настоящее было достаточно плохим и без его искусственно созданного эха.
Реджи продолжал что-то болтать, что именно, она не слышала. Ошеломленная, связанная по рукам и ногам условностями, которые требовали, чтобы она мирно беседовала, когда внутри у нее все перевернулось вверх дном, она сидела точно окаменевшая. Только стремление не слишком грузить Реджи и удерживало ее от слез.
— …А я тем временем, — говорил он, — переговорю с копом. С мексиканским. Выясню, что именно там случилось.
Он остановился, помолчал, потом спросил:
— Гиги? Ты меня слушаешь?
Она ответила:
— Коп сказал, что произошла автокатастрофа, а подробностей он мне сообщить не может. Сказал, что вышлет мне почтой свидетельство о смерти.
Реджи нахмурился:
— Тебе — да еще и почтой?
— О чем я и говорю. Она же сейчас не работает.
— А как насчет тела?
Она покачала головой:
— Про тело он ничего не сказал.
— Очень странно… — Реджи потер ладонью плечо. — Ты уверена, что это была автокатастрофа?
— Нет.
— Коп не говорил, что твой начальник был пьян?
— Карл не пьет.
— Ну, знаешь, некоторые не пьют, не пьют, а потом примут малость и валятся с копыт, — сказал Реджи.
— Я ни разу не видела Карла пьяным, — сказала Глория.
— Может, он ради выпивки в Мексику и покатил.
Глория попыталась возразить, однако Реджи еще не закончил:
— Это, собственно говоря, не имеет большого значения, пока он не покалечит кого-нибудь или его кто-то не покалечит. В той автомобильной катастрофе еще кто-нибудь… пострадал?
— Он мне не сказал. Сказал, что ведет расследование.
Реджи поджал губы:
— Не уверен, что я понимаю смысл этих слов.
Глория взглянула в окно. За ним прогуливался Лос-Анджелес. Обычно забитые автомобилями магистрали перешли во власть легионов людей в темных очках, отчего казалось, будто за окном — уличная ярмарка. Желтоватое тяжкое тепло переливалось через край города, точно землетрясение разорвало какую-то подземную трубу.
— Не очень-то копы мне помогли, — сказала она.
— Мексика, чего ты хочешь.
— Я говорю про полицию Лос-Анджелеса.
Реджи пожал плечами.
— Диспетчер, с которой я разговаривала, упиралась как ослица. А когда я позвонила после полудня — рассказать, что мне удалось выяснить, — то попала на другого копа, такого же упрямого.
— Они не упрямы, Гиги. Просто выполняют свою обычную работу. А это может создавать впечатление упрямства. Особенно в такой день, как нынешний.