— Да?
— Мне бы попить чего-нибудь, — сказала Глория.
Старик прошаркал за прилавок, извлек из-под него тонкую бутылку с жидкостью цвета жженого сахара и пустил ее скользить по прилавку к Глории, отправив вдогон изображающую чихуахуа открывалку. Глория поднесла бутылку к губам, однако исходящее от жидкости нездоровое зловоние заставило ее остановиться.
— Это «кока»?
— Нет, сеньора. Это питье изготовлено по здешнему домашнему рецепту.
Глория еще раз принюхалась, с расстояния, и отвела бутылку подальше от себя.
— Так что это?
— Raiz del fango.
Грязевой корень. О таком она ни разу не слышала, однако запах жидкости подтверждал правильность ее названия. Глория поставила бутылку на прилавок и спросила, не найдется ли чего-нибудь другого.
— Этого не хотите?
— Нет, спасибо.
Старик помрачнел:
— Но я уже открыл ее, сеньора.
— Ничего, я заплачу. Пожалуйста, дайте мне что-нибудь другое.
С секунду он смотрел на Глорию, словно ошеломленный услышанным, затем взял бутылку и выдул сразу половину ее содержимого. А затем сказал:
— Не пропадать же добру.
— Ни в коем случае, — согласилась Глория.
— Такое могут пить только настоящие мексиканцы.
— Я не мексиканка, — возразила она.
Он улыбнулся:
— Я вижу.
— Есть у вас какая-нибудь вода? — спросила Глория.
Старик прошаркал к другому концу прилавка, поглядывая на нее так, точно ждал, что она перепрыгнет на его сторону и проломит ему голову. Вернулся он с бутылкой, на этикетке которой красовалась торговая марка, Глории неведомая. Под маркой стояло: embotellada en Mexico[29]. Какой смысл разливать по бутылкам водопроводную воду?
Однако пить ей хотелось так сильно, что спорить она не стала, а просто отвинтила крышечку бутылки и сделала долгий глоток. Ей показалось, что горло ее покрылось влажным мхом. Господи, ну и пересохло же в нем… Еще глоток, в два раза больший, и половины литра воды как не бывало. Глотнув теперь уже воздуха, Глория повернулась к старому прохвосту и увидела, что он внимательно наблюдает за ней.
— Жажда, — сказал старик. Насмешки в его тоне не было, скорее изумление: женщина, а столько выдуть может.
— С самого утра за рулем, — сказала Глория. — Сколько сейчас времени?
Старик ткнул большим пальцем в полку за своей спиной — там между коробкой сигар и мягкой, уже лопнувшей по швам игрушкой, пучеглазым кактусом, стояли часы. В каком временном поясе она находится, Глория не знала, однако, по ее оценкам, в пути она провела часов десять.
— Добро пожаловать в Агуас-Вивас. Кто умер?
Глория вытаращила глаза.
— Кто-то же должен был умереть, — сказал старик. — Иначе вы бы сюда не приехали.