Судья ударил ракеткой по ковру и показал пространству кулак:
— Я бы ему врезал. Если бы он не лежал на носилках.
— А вам удалось закончить игру? — спросила Глория.
— Закончить? Конечно, нет. Парный матч в одиночку не проведешь. Я попытался разжиться другим партнером, но они говорят: вы зарегистрированы вместе, значит, вместе и вылетаете. Я просил их, просил, они и слышать ничего не желали…
Усевшись в свое кресло, он покачал головой:
— Если хотите знать, в чем было дело, то таки мы побеждали перед этим три года подряд, и им надоело вывешивать на стене раздевалки имя Честера Капловица. Вот они и не позволили мне взять другого партнера — даром что моя внучка вызвалась составить мне компанию. Сукин он сын. Да я и один этот матч выиграл бы.
— Приятно слышать, что он вернулся на корт, — сказал Уирли.
— О, он поправился полностью, — ответил судья. — Собственно, я от него ничего другого и не ждал.
— Надеюсь, вы его не слишком сильно по корту гоняете, — сказала Глория.
— А его как ни гоняй, все слишком сильно будет, — сказал судья. — Вот, полюбуйтесь на него. — Он схватил стоявшую на столе обрамленную фотографию и протянул ее Глории: — Полюбуйтесь. Достаточно посмотреть на его руку чтобы понять, какая у него может быть подача.
Глорию фотография привела в замешательство.
— Это он?
— В полтора года, — сказал судья. — Только не говорите, что он — вылитый я. А то все это говорят.
— Так он — ваш сын, — сказала Глория.
— Наблюдая за его подачами, я иной раз думаю, что он — моя дочь.
— И вы довели вашего сына до сердечного приступа?
— Довел? Я его ни до чего не доводил. Он сам себя довел. — Судья отобрал у нее рамку. — Моя жена, да упокоит Господь ее душу, любила этот снимок. И заставила меня держать его на столе, хоть я и твердил ей: «Дотти, он мне не нравится, стоит мне взглянуть на него, я вспоминаю, какая у мальчишки паршивая подача». Однако ей хотелось, чтобы он здесь стоял, и потому, из уважения к ней…
Судья вылез из кресла.
— Вот у внучки моей подача фантастическая. На троих мужиков хватило бы. Такие штуки передаются через поколение. — Он положил рамку на стол, фотографией вниз. — Ладно, хватит о нем, поговорим о вашем деле.
Заняв место за столом, судья открыл папку и достал из нее заблаговременно посланную ему Уирли фотокопию свидетельства о смерти. Раскрыл очки для чтения, прочитал, шевеля губами, свидетельство, потом листок с заметками.
— Этот джентльмен, мистер Карл Перрейра, — судья взглянул на Глорию, — он ведь никому, кроме вас, не нужен. Это похоже на правду?
— Да, — подтвердила она.