— Нет, ваша честь. Карл значит для меня очень многое. Если я отдам его системе, в которой никто его интересы соблюдать не станет, мне будет казаться, что я его бросила.
— У него нет никаких интересов, мисс Мендес. Он умер.
Глория молчала.
— Вам хочется взять что-то на память из его дома? — спросил судья.
— Нет.
— Так что же тогда?
Она ответила, глядя судье в глаза:
— Я заботилась о нем в течение десяти лет.
Пауза.
Капловиц аккуратно сложил свидетельство о смерти. Под ним лежала фотокопия записки Карла.
— «Позаботься тут обо всем, пока меня не будет», — вслух прочитал судья. — Это последняя записка, полученная вами от него.
— Да.
— Полагаю, сказанное в ней относится к его бизнесу, мисс Мендес.
Глория кивнула.
— И это отнюдь не последняя записка самоубийцы.
Глорию слегка передернуло.
— Нет, ваша честь.
— Такое предположение вас пугает?
— Он этого не сделал бы.
— Люди обладают способностью удивлять нас, мисс Мендес. — Судья опустил записку на стол. — Но должен сказать вам следующее: я вам верю. Если вы говорите, что, по-вашему, случившееся не было самоубийством, склоняюсь к тому, чтобы поверить вам на слово.
— Спасибо, судья, — сказал Уирли.
— Я не с тобой разговариваю, Стив. — Очки Капловица сползли на кончик носа; он сдвинул их вверх и снова обратился к Глории: — Скажите, вы были близки с покойным?
— У нас были теплые, дружеские отношения, — ответила она.
Судья покивал. Глория не сомневалась, что он уже вложил в ее слова некий малопристойный смысл. Ей захотелось сказать: «Вы не понимаете, все было иначе».
— Он когда-либо обещал оставить вам что-нибудь после смерти?
— Мы ни разу об этом не разговаривали.
— Стало быть, отношения ваши были чисто платоническими…
— Да.
Судья произнес — одобрительно, со своего рода, как показалось Глории, благодушной понятливостью:
— И вам его здорово не хватает.
— Мы были очень близкими людьми.
Некоторое время судья молчал. Затем сообщил:
— Суд по делам о наследствах — это суд «права справедливости». Вам известно, что это значит?
— Нет.
— Это значит, что его решения предположительно отражают не только то, что хорошо и правильно, но и то, что справедливо. — Он снова взял записку: — Однако вот это никаких прав вам, мисс Мендес, не дает, вы понимаете?
— Да.
— Вы говорите, что блюли интересы мистера Перрейра и что лучше вас никто в нашем мире делать это не способен. Вы и вправду так думаете?
— Я это знаю, ваша честь.
— Вы это знаете, — повторил судья. — Однако и такое знание не дает вам особых прав, и я солгал бы, сказав, что в нашем городе найдется хотя бы один юрист, готовый предоставить вам право управлять собственностью мистера Перрейра.