Клад Волчьего колодца (Письменная) - страница 4

— Может, ей куклу купить? — чуть не плача, предложил Сережа. — Я же не знаю, чем ее развлекать…

— Зачем куклу? — удивился отец. — Ей теперь уже двенадцать лет, как и тебе. Рукоделие ей нужно, вышивание-расшивание всякое, это девчоночье дело. Мать знает, сама такой была.

— Конечно, конечно, ты уж не беспокойся. Найдем ей и вышивание и расшивание, присмотрю, как за родной. Пускай поживет с нами тихое дитя, может, и наш сорвиголова опомнится.

— А откуда вы знаете, что она — тихое дитя? — буркнул Сережа.

— А ты на карточку взгляни. Сразу видать — не твоего поля ягода! Пойду-ка достану новый коврик и постелю в маленькой комнатке, там ей будет уютно.

Мать пошла в кладовку, но сразу же возвратилась.

— За сундуком лежал, — удивленно сказала она, разглядывая холщовый, туго набитый мешок.

Сережа бросился к нему, но мать его уже развязала.

— Вот она где, моя веревка! — она вытащила из мешка смотанную клубком веревку. — Сегодня полдня искала, пришлось у соседей просить. Хлеб… сало… яблоки… Что это значит? — Мария Семеновна с подозрением взглянула на сына. — Не на целину ли снова собрался?

— Нет, — понурился Сережа, — не на целину…

— А куда хотел податься?

Сережа молчал.

— Ну, хватит, Мария, — вступился отец. — Никуда он не уйдет, не станет позорить нас перед дорогими гостями. Ложись спать, Сергей, да гляди, — уже строго добавил он, — как бы нам с тобой не поссориться!

Встреча

На рассвете Петр Трофимович, Сережин отец, вышел из дому, чтобы завести машину.

— Ку-ка-ре-ку-у!.. — раздался вдруг под окном неожиданный петушиный дуэт.

Петр Трофимович остановился, прислушиваясь к голосам.

«Славка объездчика… второй, кажись, Костя — бухгалтерши нашей сынок… Ох уж эти мне мальчишки! Недаром Сережка мешок приготовил…»

И, стараясь не рассмеяться, крикнул:

— Мария, чего же ты кур по двору распустила? Гляди, лисица утащит!

«Петухи», оборвав заливчатое пение, пустились наутек.


Через час, подхватив в кабину Сережу, Петр Трофимович выехал на станцию.

Подходил скорый «Москва — Симферополь».

Отец, всегда такой спокойный и уравновешенный, по-видимому, очень волновался. Сереже также хотелось поскорее увидеть знаменитого дядю Максима. Настроение, правда, слегка портило воспоминание о Тамарочке…

Петр Трофимович, нетерпеливо заглядывая в двери вагонов, побежал вдоль состава.

— Петро, куда же ты мчишься?

Отец на ходу обернулся и бросился обнимать усатого великана в сером, хорошо сшитом костюме.

— Ого-го! — зычно кричал великан, потрясая, как былинку, кряжистого Петра Трофимовича. — Дай-ка я как следует рассмотрю тебя! Однако крепко разнесло тебя, танкист, на украинском сале!