Лязгнул замок. Артур поднял голову, проморгался: на полу стоял завтрак, та же похлебка, что и вчера. «И свиней кормят», — напомнил он себе, но от еды отказываться не стал. Лучше умереть сытым, чем голодным. Перекусил, размялся: отжался раз тридцать, поприседал, проделал весь привычный с детства комплекс упражнений. Мышцы ныли, тело слушалось неохотно, будто после тяжелой болезни.
В окошко под потолком лился свет, значит, уже утро или день. Интересно, долго так сидеть придется? Не успел подумать, как в коридоре затопали, остановились напротив двери. Артур насторожился.
Двое омеговцев вошли в камеру, третий остался в дверях — охранял. Пожилой седовласый офицер протянул пленнику наручники:
— Давай без глупостей. Надень, и я расскажу, что тебя ждет. Что смотришь? Вперед, или мы сделаем это своими методами, но сделаем все равно. Поверь, тебе лучше оставаться целым.
Повертев наручники, Артур сдался, защелкнул их и уставился на седого:
— Теперь говори. Или пристрели на месте, да и дело с концом.
— Идем, храбрец. — Седой не оборачивался, чтобы проверить, успевает ли Артур за ним. — У наших курсантов испытание: спарринг. Ну, бой с противником. Причем противник должен быть убит.
— То есть противник — это я?
— Сообразительный.
Артур споткнулся на лестнице, но устоял, переварил услышанное и спросил:
— То есть шансов у меня нет?
— Почему же, все будет по–честному: если выиграешь, тебя отсюда выпустят. — Офицер пропустил Артура вперед, втолкнул его в тесную каморку, где уже было пять человек, и закончил: — Хочешь — верь, хочешь — нет, но мы слово держим. Запомни, твой номер — три.
Артур оглядел «годных»: все крепкие, рослые, чуть ниже его. Длиннорукий жилистый верзила метался по каморке. Два шага — и он уже у противоположной стены. Кряжистый мужик со шрамом поперек лба бранился, приговаривая:
— Шо, поверили им? Да? Пове–е–ерили. Уши вон развесили, «мясо».
Если собравшиеся здесь — «годные», какая же участь ждет «мясо»?
Дверь распахнулась, крикнули:
— Пятый, на выход!
У кряжистого раздулись крылья носа, он тряхнул головой и проговорил:
— Прощайте, мужики.
Монашек в потрепанной рясе Ордена Чистоты начал икать, верзила вытаращил глаза и заметался сильнее, остальные приникли к стене — хотели слышать, что происходит на улице. Артур будто наблюдал себя со стороны, мысли текли неторопливо. Это все не с ним, а с кемто другим. Не он стоит грязный, небритый, ожидая приговора. Сейчас Артур проснется, и кошмар закончится.
— Что там? — пролепетал верзила; самому послушать у него не хватало силы духа.
— Не разобрать ни мутанта.