Когда Себастьян прибыл на Беркли-сквер, в особняке Джарвисов царило совершеннейшее смятение.
– Что в дьявола происходит? – требовательно поинтересовался виконт, когда взмыленный дворецкий наконец открыл дверь настойчиво трезвонившему визитеру.
– Прошу прощения, милорд, – ответил Гришем, чье обычно бесстрастное лицо было сейчас мертвенно-бледным, – но я не вправе…
– Если это Девлин, – хрипло пророкотал из глубины дома голос барона, – впустите его, и немедленно.
Виконт проследовал за дворецким через холл, полный суетящихся слуг, ищеек с Боу-стрит и типов с военной выправкой и стальными взглядами, которых могущественный вельможа предпочитал привлекать для выполнения грязной работы. Откуда-то с верхнего этажа доносились такие надрывные рыдания, что у Себастьяна по необъяснимой причине зашевелились волосы.
Лорд Джарвис стоял у массивного камина в библиотеке, окруженный той же толпой, что мельтешила в холле.
– Оставьте нас, – рявкнул он, подождал, пока все выскочат из комнаты, затем закрыл дверь и повернулся к Девлину. – Геро похитили. Гуляла с кузиной в парке, когда на них напали. Причастны по крайней мере двое мужчин и кучер.
Себастьян ощутил странное, парализующее чувство неверия. Словно издалека он услышал собственные слова:
– Увезли обеих девушек?
Барон мотнул головой:
– Мисс Кокс нет, только Геро – и ее горничную.
Девлин глубоко вдохнул, но это не помогло унять резкую, сокрушительную боль в груди, и пришлось вдохнуть еще раз.
– Жертва выбрана похитителями явно не случайно, – заметил он, направляясь налить себе бренди. Голос звучал спокойно, даже бесстрастно, но рука, протянувшаяся к графину, утратила твердость.
– Безусловно, – отрезал собеседник.
Хотя Джарвисы являлись древним и могущественным семейством, большую часть их богатств составляли земельные владения. Мисс Кокс была бы более логичной мишенью для вымогателей, желающих разжиться деньжатами.
Виконт плеснул в стакан изрядную порцию янтарной жидкости.
– Не думаете, что это попытка повлиять на вас в принятии какого-нибудь близящегося политического решения?
– Никаких требований мне не поступало.
Себастьян смерил барона долгим, холодным взглядом:
– Поверю вам на слово.
В глазах вельможи вспыхнула первобытная, непривычно вышедшая из-под контроля ярость.
– Черт бы тебя побрал, наглый ублюдок! Речь идет о моей дочери. О моей дочери!
Девлин уставился через комнату на будущего тестя. Когда-то он поклялся бы, что лорда Чарльза Джарвиса не заботит ничего, кроме собственного могущества и безопасности Британии с правящим домом Ганноверов. Как оказалось, он ошибался.