Под гладкими кожаными подошвами сапог старая черепица была скользкой от влаги и мха. Девлин аккуратно выбрался наверх, перелез через гребень крыши и присел на противоположном скате, ощущая, как греет спину тепло еще не остывших дымоходов обжиговых печей.
Отсюда виконт осмотрел широкую, приподнятую над землей площадку, шедшую вдоль задней стены цеха. На дальнем ее конце застыл выжидающий Чернышев. Фигура полковника почти полностью скрывалась в тени десятков массивных глиняных сливных труб фута по четыре в длину, вертикально выставленных на помосте. В небе вспыхнул зазубренный зигзаг молнии, и Себастьян заметил блеснувший в руке противника стилет. Вокруг лил дождь, наполняя воздух запахом мокрой глины.
Высвободив из потайных ножен в голенище свой кинжал, Девлин спрыгнул на край площадки. От его приземления ближайший ряд труб пошатнулся, и виконт услужливо подтолкнул их сильнее.
Те медленно накренились, опрокидывая собой второй ряд, затем третий, пока все множество труб не повалилось, как костяшки домино, раскатистым крещендо звенящей, бьющейся вдребезги керамики. Стремительно обернувшийся Чернышев увидел, что на него рушится громыхающий вал, и спрыгнул с помоста во двор.
Себастьян, сжимая нож, приземлился на корточки в нескольких шагах от противника. Проделав изящный пируэт, русский дипломат вытянул стилет, словно шпагу, и согнул левую руку, принимая классическую стойку.
– Что ж, – осклабился он, – вот мы и на месте.
– Вы, судя по всему, фехтуете? – обронил Себастьян.
– С детства, – Чернышев поиграл кистью. – А вы, как я слышал, служили в кавалерии. Жаль, сабелька ваша коротковата.
– Как и ваша шпага, – съязвил Девлин.
– Что верно, то верно.
Противники настороженно кружили друг против друга. Они были равны по силе, почти одинакового роста и сложения, оба хорошо обучены воинскому искусству. Но их клинки сильно различались. Стилет русского являл собой колющее оружие без режущих кромок, в то время как кинжал виконта имел остро заточенное по краям, но значительно меньшее по длине лезвие.
Чернышев атаковал первым, сделав выпад, словно фехтовальщик шпагой, целясь острием Девлину в сердце.
Себастьян ушел от удара, слегка уклонившись вправо. Подошвы сапог скользили на покрытых грязью булыжниках мощеного двора. В тяжелых тучах, нависших над береговой линией, плясали молнии, вокруг барабанил дождь.
– Кажется, преимущество на моей стороне, – заметил полковник. – Знаете, вам ведь не следует драться со мной. Разве вам не зазорно оставлять мисс Джарвис на тягостном вдовьем положении прежде, чем защитите ее своим именем?