Настал ее черед попятиться к стеночке.
— Что?..
— Я тебя люблю, — повторил Дэвид. — И знаешь, это чертовски приятное чувство… Когда надежда на что-то есть… А сейчас я сам у себя ее отнял. Если бы я только выслушал тебя вчера, я бы помог тебе сразу. Но теперь ты мне не поверишь.
— Откуда ты знаешь? — прошептала Кайли.
— Такие вещи очень трудно простить. И если их не простить, они всегда будут стоять между людьми. И я не уверен, имею ли вообще право… претендовать на твою благосклонность.
Это прозвучало так по-старомодному, что Кайли развеселилась.
— Что-то из твоих мюзиклов?
— Не понял?..
— Вот это — «претендовать на благосклонность»?
— Не помню. Может быть.
— Ну попробуй, — сказала она милостиво.
— А можно?
— Нужно. — Она хотела засмеяться, но опасалась, что Дэвид подумает, будто она смеется над ним, так что просто улыбнулась — широко-широко. — Вообще-то я даже не считала тебя виноватым, Дэвид. Я и не думала, что ты в меня влюблен. Ты мой начальник, ты поймал меня на шпионаже, твой гнев вполне понятен. Особенно учитывая то, как я сама себя грызла все это время. И я даже не подумала на тебя обижаться. Я даже не могла бы надеяться, что ты мог бы когда-нибудь меня полюбить.
Он прикоснулся ладонями к ее горящим щекам.
— Но я люблю тебя. И это правда.
— Как и я тебя.
— Я могу в это верить?
— Да.
Они целовались. Где-то внизу хлопнула дверь, простучали чьи-то шаги — Дэвиду и Кайли не было до этого никакого дела. Их мир, казавшийся узким, как эта лестничная площадка, внезапно раздвинулся в бесконечность. Поразительно, сколько всего может подарить один настоящий поцелуй. Целую сказку — на всю жизнь. И Дэвид почему-то отводил у Кайли со лба челку, будто она ему мешала. Ну не мешала же в самом деле?..
— Значит, у меня теперь есть надежда? — пробормотал Дэвид в какой-то момент.
Кайли засмеялась.
— Как и у меня.
Цвели яблони.
Кайли и не подозревала до сих пор, сколько тут этих деревьев. Чертовых деревьев, как сказал бы Дэвид. Он очень часто говорит «черт», и его никак не отучишь, и, по всей видимости, это совершенно бесполезно. Придется терпеть всю жизнь. Всю жизнь — какие хорошие слова!
Солнце только что встало, и в его ласковом свете цветы яблонь казались не белыми, а бледно-желтыми. Над ними с басовитым гудением вились уже проснувшиеся пчелы.
Осенью будет много яблок. Они будут падать и застывать круглыми звездами в траве.
Кайли свернула на лесную тропинку. Тут уже пахло хвоей и землей, и птицы деловито чирикали в ветвях, возились там — просыпались.
— Ма-ам! — крикнула Кайли, миновав очередные кусты. — Мам, ты где?