Опираясь на то, что имеешь, добивайся того, что хочешь.
Александр Фарнезе
Как бы долго ни длилось ожидание, наступает час, когда оно заканчивается. Подготовка к грандиозному рыцарскому турниру, посвященному свадьбе герцога Конрада Швабского и восхитительной ромейской севасты Никотеи Комнины, шла несколько месяцев. Изо дня в день плотники возводили огромное ристалище, способное вместить тысячи зрителей с отдельными ложами для высокородных князей-электоров, дворян и дам их свиты. Вокруг ристалища, точно грибы после дождя, вырастали павильоны для трапез, уединенные домики, утопающие в зелени, для желающих отдохнуть и пообщаться без свидетелей. Чего здесь только не было: из далекой страны Катай по Великому шелковому пути в Аахен были доставлены диковинные огненные стрелы, которые, взмывая в полночное небо, расцвечивают его невероятными огнями, гроздьями волшебных цветов и чудесными летающими змеями. Пока что это диво дивное хранилось в стенах специально выстроенной крепостицы с четырьмя башнями, рвом и подвесным мостом. И многочисленные зеваки сбегались поглазеть на хозяев огненных стрел: на их желтоватую кожу, узкие раскосые щелочки глаз, на наряды необычайно яркие и столь же нелепые. Не меньший интерес публики вызывал и огромный зверинец, расположенный тут же, под открытым небом.
Первоначально Никотея желала по древнему обычаю устроить бои храбрецов с заморскими свирепыми хищниками. Однако церковь воспротивилась любимому зрелищу древних римлян и объявила его бесовским наущеньем — должно быть, лозунг «Христиан — ко львам!» до сих пор был жив в воспоминаниях клира. Милая, послушная дочь церкви — блистательная герцогиня Швабская — тут же отказалась от своего первоначального намерения, покаялась, щедро одарила ближние монастыри, чем заслужила нежную и трепетную любовь со стороны местных иерархов церкви. Никого даже не смутило, что в округе не имелось ни одного самого завалящего бестиамаха[66] — в конце концов, к чему такие крайности? Теперь на огромной расчищенной пустоши возле Аахена, за высокими деревянными решетками царственно возлежали косматые львы в окружении верных львиц, нервно бегали тонконогие гепарды, строго взирали с ветвей сухих деревьев черные как ночь пантеры… Даже гиппопотам и слон нашли здесь себе приют, и мерзко хохочущие гиены, и нелепый зверь камелопард, чья шея длинна, точно змеиная, а тонкие длинные ноги кажутся слабыми подпорками для пятнистого тела. Но, как говорили знатоки, удар такой ноги перебивает спину льву. И мрачный подслеповатый родич единорога, готовый атаковать любого, кто станет на его пути. Все были здесь. Толпы восхищенных зевак порой целыми днями простаивали у огороженных вольеров.