— Отчего именно со мной? Неужели в Империи не нашлось людей мудрых и сведущих?
— У нас говорят: «Мудрости не бывает много», — улыбнулась Никотея. — Мне представляется, что положение, в котором ныне пребывает Европа, а вкупе с ней и ромейские земли, очень напоминает французское. Как по капле можно узнать вкус моря, так, разобравшись с болями и нуждами вашего королевства, можно найти спасение от бед всех прочих европейских стран.
— И в чем вы, мадам, видите главную боль Франции?
— В том, что ее нет. Нет Франции, — пояснила она свою мысль. — Есть Шампань, Нормандия, другие земли, в которых должно бы почитать короля, но помнят об этом далеко не все и — точно — не всегда. Разве не так?
Король поджал губы и вынужденно согласился.
— Я много думала об этом, мой друг. Вначале мне казалось, что основная беда ваша — эта язва христианского мира, кликуша и пустосвят, Бернар из Клерво. Но, по сути, будь Шампань и Нормандия частями единой Франции, разве дошло бы дело до открытой войны?
— Конечно, нет.
— И тогда я спросила себя: почему же такой мудрый и храбрый король, как Людовик, не объединит железной рукой франкские земли некогда могучей империи Карла Великого?
— Всю свою жизнь, уж, во всяком случае, с того дня, как стал королем Франции, я занят именно этим.
— О да, я понимаю! Мятежных баронов и графов, не желающих признавать верховную власть, так много, а сил, — она вздохнула, — их всегда не хватает. И я снова подумала: а что сделал бы Карл Великий, окажись в подобных обстоятельствах?
— И каков ответ? — заинтересованно спросил Людовик.
— Я подумала и тут же посмеялась над своей глупостью, друг мой. Ведь он же и оказался в такой ситуации и сотворил Империю. Можно ли найти решение более мудрое?! Надо признать, — Никотея печально взглянула на собеседника, — таких великих людей, каким был император Карл, земля рождает нечасто. И даже ему не удалось величайшее из задуманных деяний — объединить Восточную и Западную империи, как это было прежде. Но именно сие — наше священное знамя, на котором начертано рукой Предвечного: «Сим победишь!» Еще будучи герцогиней, — Никотея взяла короля под руку и пошла с ним по дворцовой галерее, — я размышляла, кто же из ныне живущих монархов мог бы стать новым Карлом Великим? Должна признаться, хоть это и не делает мне чести как преданной супруге, что не видела короля, более мудрого и достойного, нежели вы.
— Я? — удивленно переспросил Людовик Толстый, невольно ощущая, что отчаянно глупеет.
— Вам столько довелось пережить за эти годы, так многого достичь.