Сверху лежали открытки и фотографии: начала века и послевоенные. Курсийон представал со всех возможных ракурсов, сезоны, люди, деревья сменялись вокруг него, да и сам он не оставался неизменным. Вот рабочие перекрывают крышу, и новая ее часть блестит свежей темной черепицей, а вот эта же крыша на другой фотографии, спустя годы, но уже замшелая, неровная… Альберт перебирал карточки, разложенные по годам, и видел, как замок то старел, то возрождался, как птица Феникс, на зависть людям, которые так не умеют.
Какие-то слипшиеся друг с другом письма демонстрировали разные почерки и выцветшие чернила, в которых едва угадывался фиолетовый оттенок. Все это вместе с планами замка разных времен Альберт бегло смотрел и откладывал в сторону, по-настоящему заинтересовавшись лишь подшивкой исследований по истории Курсийона, выполненных в вольной форме и без указаний источников. Это было уже интересней, потому что выжимки, к стыду своему, Альберт всегда любил. Вот только чужой труд, хоть и экономит время, нуждается в проверке. А на самом дне папки лежали газетные вырезки и ксерокопии документов. В итоге Альберт разложил все это на столе отдельными стопочками, сделал большой глоток кофе и приступил к более тщательному изучению бумаг.
Ранняя история замка описывалась весьма скупо, и более-менее подробно охватывалось лишь позднее средневековье. Хорошо были отражены времена Жанны Д,Арк, но информация касалась в основном известных владельцев замка, каким, например, был Жан де Байе по прозвищу 'Английская Чума', прошедший вместе с известной воительницей путь от Орлеана до Реймса и благополучно ее переживший.
Сведения были довольно интересными и весьма полезными для работы, но в определенный момент от французских текстов начало слегка поташнивать. В конце концов было решено прервать корпение над документами и для разнообразия спуститься в подвалы. Альберт как раз дочитал про тайную часовню для протестантских богослужений, не так давно обнаруженную в подземелье замка, и подумал, что было бы неплохо взглянуть на нее, а заодно и развеяться. Но для этого следовало найти знающего ходы провожатого, и нужен был свет. Стало быть, надо было найти Андре. И Альберт покинул каминный зал, ощущая особенное щекочущее чувство от предстоящей встречи с чем-то пугающим, но безопасным, с чем-то таким, что вызывает смех днем и страх после захода солнца.
Историк обнаружил Андре на кухне, только что отобедавшего, и, похоже, направлявшегося вздремнуть. В ответ на просьбу он умоляюще наморщил розовое, в красных прожилках лицо, но Альберт был неумолим и Андре недовольно отправился за ключами.