Захотелось спуститься ниже, осмотреть не только подвалы нынешнего замка, но и то подземелье, которое пугало еще средневековых обитателей замка своими темницами. Альберт намекнул на это, когда часовня была покинута, и они продвигались по узкому коридорчику, где сумрак разгонял скупой свет из бойниц северной стены, в которую упирались верхние уровни подземелья.
– Ниже здесь не пройти, – сказал Андре и неодобрительно покачал головой, – но есть еще подвалы под старым крылом, там бывшие винные погреба. Надо подняться наверх и спуститься туда со стороны башни.
На этом Андре посчитал свой долг исполненным и решительно направился обратно.
Странная вещь, но Альберт, историк, никак не мог представить, как раньше люди могли жить в замках. Особенно зимой, в продуваемых сквозняками комнатах, без элементарных удобств. Понятно, что для господ создавали условия, но как жила простая дворня? Недаром жителей замков раньше узнавали по землистому цвету лица. Он навсегда запомнил сравнение профессора, когда холодным зимним утром тот подошел к окну аудитории и указал на недостроенный дом напротив:
– Видите эту бетонную коробку? Там еще не вставлены окна, не работает канализация, не проведено электричество, нет отопления. Через окна задувает снег. Теперь представьте, что вам придется там жить, имея из мебели лишь табурет да соломенный тюфяк.
Нельзя сказать, чтобы Альберт остался удовлетворен прогулкой. Он чувствовал, что наземные строения составляют лишь малую долю от всего комплекса, словно вершина айсберга, и можно только представить, какие гигантские пространства скрыты внизу. А он вместе с Андре посетил только небольшую часть подземелья. И это без учета подземных ходов, вырытых на случай внезапного бегства. В папке Крушаля историк нашел указание на один такой ход, ведущий в деревню под холмом, и также намеревался его разыскать.
Отвлекшись от раздумий, Альберт обнаружил, что шаги Андре еле слышны. Поспешив было за ним, он вдруг увидел по левую руку решетчатую железную дверцу, запиравшую собой каменный мешок со спиральной лестницей, уходящей вниз. Он просунул руку с фонарем между бурыми прутьями и посветил вглубь. Мрак поспешно впитался в стены – неровные, неотесанные, в белесых потеках. Грубые ступени разной высоты вели вниз. Историк прислушался, и ему померещился какой-то вой, такой далекий, что казался неявным. Вероятно, это пел ветер в бойницах, но оставаться стало страшновато. Поспешно выдернув испачканную ржавчиной руку, Альберт поспешил вслед за проводником дробно топая ботинками.