Леон часто говорит «полноте, товарищи» и всякий раз при этом слегка привстает с места, приподнимает руку со стола и, сжав пальцы, тихо опускает ее обратно. Это движение напоминает привычку Мориса. Леон из тех партийных работников, которые очень много позаимствовали у Мориса, вплоть до жестов и интонаций. Они учились у него главным образом умению убеждать людей, натолкнуть товарища на правильную мысль, поощрить его высказать свои соображения, которые часто только еще туманно намечаются у него в голове, помочь ему разобраться в своих неясных ощущениях. Что же здесь плохого?.. Понимать и, в свою очередь, разъяснять другим то, что поняли.
— Ведь совершенно ясно, товарищи, что докеры одни не смогут держаться до бесконечности. Не будем заблуждаться. Вы знаете, даже самый твердый металл не выдержит так долго и при такой температуре. Это надо понять…
Леон остановился, пристально посмотрел в глаза одному, другому и продолжал:
— Надо понять… На данном этапе, даже если бы пароход и не ушел, мы добились очень многого, товарищи!.. А тем более, раз он все же ушел. Главное наше достижение в том, что народ, эта огромная сила, пришел в движение, был поднят нами, ринулся в бой за такое важное дело. Все это вы почувствовали лучше меня. Вот это самое главное. Не все сразу дается. Мы ведь это знаем, и нас не удивишь! Мы скорее должны быть удивлены тем, что нам сразу же удалось добиться таких успехов. Да еще в самых неблагоприятных условиях… Почти без всякой поддержки. Лед тронулся! И поверьте мне, старт нами взят замечательно! А теперь мы точно знаем, в каком направлении нам нужно идти, в каком направлении работать. Мы победим в борьбе против американской оккупации, в борьбе за национальную независимость… Мы победим тогда, когда сумеем не только на словах, но и на деле объединить вокруг докеров все население города и поднять борьбу всего французского народа до уровня борьбы, которую ведут докеры. Возможно ли это? Да, возможно. И это не за горами! Сейчас уже почти все население страны враждебно относится к новым оккупантам, к их политике войны. А что же будет через год, через два? Вы видели, как в эти дни Париж…
Леон перешел к тому, что должно было больше всего волновать местных коммунистов, и он это понимал:
— …Вы сами знаете, что значит Париж. Там руководство нашей партии. Все взоры устремлены на Париж. Во всем, что делает Париж, каждый ищет для себя указаний и советов. Сегодня там объявлена патриотическая забастовка протеста против приезда Эйзенхауэра. А вы видели, какая к ней шла подготовка? Вы читали сегодняшний номер «Юманите»?.. Вот посмотрите! — Леон показал газету. — Какой заголовок! На резолюцию, принятую заводом «Гочкис», откликнулись тысячи других предприятий… Каждый день все новые и новые бастующие фабрики и заводы. Посмотрим, что происходит сегодня… — Леон прочел один из заголовков: — «В Марселе произошло собрание, посвященное объявлению всеобщей патриотической забастовки протеста против приезда в Париж Эйзенхауэра и ввоза во Францию 900 000 тонн американских боеприпасов для вермахта». Вот! Поднялась вся страна. Весь мир — и об этом нельзя забывать — борется против того же, против чего и мы с вами боремся. В особенности это относится к Советскому Союзу, стране, где осуществляется переход от социализма к коммунизму.