Краска бросилась Женьке в лицо. Она совершенно не понимала, чем она заслужила такие оскорбления, не говоря уже о том, что вообще не имела понятия, как очутилась в этом доме. Но неприкрыто враждебное поведение незнакомой женщины — богатой и сытой женщины, таких дамочек за последние полгода своей бездомной жизни Женька научилась презирать именно из-за их демонстративной сытости — вызвало в ершистой девушке ответную агрессию. Минуту назад широко раскрытые, растерянные глаза сощурились и насмешливо заблестели. Подбородок решительно выдвинулся вперед. Она помолчала, оценивая ситуацию, и вдруг, ленивым жестом проведя рукой по волосам, долго и со вкусом потянулась, напоследок оскорбительно зевнув прямо Лизе в лицо.
— Мне долго ждать, пока ты поднимешься? — прошипела та сквозь зубы.
Вместо ответа Женька перевернулась на живот и подперла голову рукой.
— Ну?!
— А интересно знать, — вместо ответа задумчиво протянула Женька, нагло разглядывая Елизавету с головы до ног и обратно, — интересно знать, кто же меня раздевал?
— Что? — вскинула брови Лиза.
— Я говорю — кто меня раздевал? Одежду снимал — кто?
— Не имеет значения. Ты выспалась — и катись отсюда! Проваливай куда хочешь!
— Да, — кивнула Женька. — Именно так: куда хочу. А вот интересно знать, куда же это я хочу? Может быть, в прокуратуру? Или в милицию? Вы не знаете, — озабоченно спросила она у Лизы и даже потерла себе лоб, — не знаете, где принимают заявления об изнасиловании? И, кстати, какой у вас адрес? Я же должна указать…
— Что?! Указать мой адрес… упомянуть мой дом в заявлении в прокуратуру?! Да ты что себе позволяешь, шалава малолетняя?!!
— Потише, пожалуйста! — поморщилась Женька. — Не надо так орать, тем более что я себе еще ничего не позволяла. Пока. А вот что вы себе позволили? А? Ну что вы позволили себе со мной сделать? Девушка, юная, свежая, прекрасная, как тубероза, — и к тому же несовершеннолетняя, это мы пока заметим в скобках, хотя на суде столь пикантное обстоятельство обязательно пригодится, — просыпается в чужой постели, раздетая и — о! — она указала Лизе на бог весть откуда взявшийся синяк на предплечье — и избитая. По-моему, любой адвокат ухватится за это дело. Потому что для него это верный способ попасть на страницы газет. Но вы не расстраивайтесь. Вы туда тоже попадете.
— Я?! Куда?
— Ну куда. Да и туда, и туда. И в газеты, и в прокуратуру. Я же про вас обязательно рассказывать буду. Как о престарелой содержательнице притона.
Неизвестно, что больше резануло Лизу — неблагодарность этой девки или упоминание о прокуратуре, а может быть, небрежно брошенное слово «престарелая», но она кинулась к Женьке и вцепилась ей в волосы. Дернула раз, другой, намереваясь стащить нахалку с дивана и пинками спустить вниз по лестнице, однако молодость взяла верх: изловчившись, Женька укусила женщине руку чуть повыше локтя. Охнув, Лиза отступила.