Дело в том, что накануне вечером, когда я, в последний раз оглядев свое свадебное платье из настоящей сверкающей парчи и осторожно повесив его обратно на плечики, готовилась лечь спать, заранее зная, что не усну, — кто же спит в ночь перед свадьбой! — в дверь позвонили. Удивленная, я прислушалась: позвонили снова. Нет, не показалось.
«Кто бы это мог быть?»
Ночной звонок почти никогда не сулит ничего хорошего — эта истина была мне известна. С холодком в груди, шлепая босыми ногами, я прошла в прихожую.
— Кто?
Нет ответа.
— Кто там?
— Танька… открой…
Голос по ту сторону двери был какой-то странный, сдавленный, но знакомый. Проклиная саму себя за легкомыслие, я откинула цепочку.
За дверью стояла Лара.
Она была пьяна, сильно пьяна. Она даже не стояла на ногах и упала мне на руки сразу же, как только отпустила косяк, за который держалась. И пахло от нее отвратительно: дешевым портвейном и помойкой. И куртка была вся в грязи, и лицо из-за расплывшейся косметики было похоже на карнавальную маску.
— Ларка, ты что?! Тебе плохо, что ли, Лара?!
Она замотала всклокоченной головой, икнула и залилась пьяным смехом.
— Тише! — тряхнула я ее: родители спали в соседней комнате. — Зачем ты пришла?
— А так, — выдавила она из себя. — Тебя захотелось… ик!.. пови… повидать. Пустишь?
— Ну… Заходи, раз пришла. Только ненадолго.
— Ага. Я бук… вально на мин — ик! — на минутку. Выпить дашь?
— Чаю дам, — сказала я, встряхивая Лару, чтобы она стояла прямо и не заваливалась на бок. — Давай шагай на кухню, только умоляю, потише.
Придерживаясь руками за стены узкого коридорчика, Лара сумела донести себя до кухни самостоятельно.
— Скромно живешь, — сказала она, шлепаясь на табурет.
— Мне хватает. Слушай, давай без предисловий — говори сразу, зачем пришла? Извини, что поторапливаю, но у меня завтра такой день — должна же ты понимать!
— Уж кто-кто, а я-то понима-а-аю! — с трудом сфокусировав на мне взгляд, она погрозила мне пальцем. — Я понима-а-аю, подруга! Еще бы — ик! — еще бы мне не понимать! Ведь… это… как это? На твоем месте должна была быть я, во!
— Лара. — Жаркая волна стыда и вины перед Ларой неожиданно снова накрыла меня, хотя за прошедшие полгода я, казалось, сумела погасить в себе оба этих чувства. — Лара, я знаю, что выгляжу в твоих глазах отвратительно, ну, разлучницей, что ли… Но давай не будем сейчас разыгрывать друг перед другом сцену из бульварного романа. Мне тяжело об этом говорить, но… Когда у нас с Павлом все началось, он уже действительно тебя не любил.
— Этого ты знать не можешь, подруга.
— Знаю. Ведь он женится на мне. Завтра.