— У… у тебя? — Я старалась произнести это как можно небрежнее, но голос у меня сел. — Ты говоришь это так, как будто заявляешь на меня права…
Этот разговор происходил вечером в Сокольниках — осень догорала, и мы старались не упустить последние теплые дни, каждый день выбираясь в парк побродить по засыпанным золотом аллеям. Где-то жгли листья. Ветер доносил до нас этот вечный запах уходящей осени — с его горьковатым вкусом, с напоминанием о том, что все проходит, и, наверное, и это пройдет…
Павел взял меня за руку. От каждого такого прикосновения сердце у меня начинало бухать, как кузнечный молот. Я остановилась, сделав вид, будто хочу присесть на одну из засыпанных листьями скамеек.
Он предупредил это мое желание, стряхнув с лавочки листву, и посадил меня на нее как настоящую принцессу на настоящий трон.
— Смотри, как красиво. — Он обвел рукой Сокольники с таким видом, как будто показывал мне свои родовые поместья. — Если бы я мог, я положил бы это все твоим ногам. А ты?
— Что я? — краска бросилась мне в лицо, и, чтобы скрыть это, я подняла к самым глазам крупный кленовый лист, похожий на растопыренную лапу какого-то сказочного животного.
— А ты бы приняла?
— Конечно… Ведь я принимаю от тебя любые подарки… — Эта фраза звучала несколько двусмысленно, и, спохватившись, я поторопилась внести уточнение:
— Ведь эти подарки — от тебя…
С замиранием сердца — вот он, самый подходящий момент, чтобы сделать мне признание! — я робко, чуть выглядывая из-за кленового листа, смотрела на Павла. А он смотрел в другую сторону и смотрел как-то странно — как будто поверх всего: и стыдливых в своей надвигающейся наготе деревьев, и даже поверх медленно плывущих по небу лоскутов облаков.
Вдруг он повернулся ко мне — в прищуренных глазах светилась задумчивость, и нежность, и ласка… Я никогда не видела его таким! Взял меня за руки, тихонько их сжал. И присел на корточки рядом со скамейкой. Теперь наши глаза находились на одном уровне.
— Знаешь, Таня, я хочу рассказать тебе одну историю… То есть не историю, а легенду. Мне она всегда очень нравилась — всегда! Правда, я и подумать не мог, что со мной тоже произойдет что-то подобное…
Он выпустил мою руку и отвел с моего лба нечаянно выбившуюся прядку. Затем снова накрыл мою руку своей широкой и теплой ладонью:
— Я прочитал это в одной книге… И столько раз перечитывал, что выучил почти наизусть. Вот как она звучит…
Не отрывая от меня ласковых глаз, он начал говорить медленно и чуть нараспев. Я слушала, стараясь впитать в себя не только слова — но и голос, звучавший в эту минуту только для меня одной: