Для Армана было настоящей пыткой сознавать, что нежная и прекрасная Рейни – гордая и ранимая Рейни – путается с эдаким чудовищем. Именно «чудовищем» мысленно окрестил Калвера Арман. Словно хищный зверь, Калвер преследовал двух девушек одновременно. Может быть, здесь, в Англии, так принято?… Арман знал одно: нужно предупредить Рейни и сорвать с негодяя маску. Вот только каким образом?
Арман пытался рассмотреть дело с разных сторон. Во что бы то ни стало нужно было раскрыть Рейни глаза на человека, которому она беззаветно доверилась и за которого мечтала выйти замуж. Если бы она узнала о Лилиан, то пришла бы в ужас. Но кто такой Арман, чтобы лезть не в свое дело и раскрывать ей глаза? Он для нее чужой человек… Между тем единственным желанием Армана было сделаться ее преданным другом на всю жизнь. Впрочем, это не давало ему права вмешиваться в ее личные дела… Вместе с тем Арман не мог допустить, чтобы Рейни по-прежнему обманывалась насчет Клиффорда, который не стоил ни ее любви, ни доверия.
Лучше бы он не слышал того разговора в офисе у Клиффорда. А еще лучше, если бы ему вообще не случилось оказаться в Лондоне и влюбиться в Рейни… Но что толку рассуждать, если это уже случилось!
Внезапно Рейни спохватилась, что болтает она одна, а молодой француз так и не проронил ни слова. Она одарила его нежным взглядом. Куда более нежным, чем накануне вечером. Перед ней был друг, который согласился ей помочь, взяв на себя роль вестового между ней и Клиффордом.
– Как тебе показался праздничный Лондон? – спросила Рейни.
Букингемский дворец остался сзади, и теперь машина неслась под высокими праздничными арками, украшенными золочеными королевскими львами и развевающимися алыми и синими лентами. Парк уже находился в праздничном убранстве. Все было готово к началу торжественного действа. Все это, без сомнения, должно было бы заинтересовать молодого француза, но сегодня его мысли были заняты совершенно другим. Он так и не решил, что делать. Если бы даже он решился намекнуть своей доброй патронессе-графине обо всем, что слышал, по отношению к Рейни это было бы не чем иным, как предательством, – а этого он не мог себе позволить. Если бы сейчас, в эту минуту, он рассказал обо всем самой Рейни, то, скорее всего, она не поверила бы ему, решив, что он хочет оговорить Клиффорда. И Арман навсегда потерял бы ее доверие… В общем, что бы он ни сделал, все оборачивалось против него. Даже если бы Рейни ему поверила, то потом все равно возненавидела бы его за то, что он разрушил ее счастливые иллюзии… И тем не менее Арман чувствовал, что обязан предостеречь ее от роковой ошибки.