— Меня не проведешь, — холодно сказал Маршалл.
Дальше они ехали молча. Гейб остановил машину у дома. Там стоял Пинки и с ним еще несколько человек. Они курили и о чем-то беседовали. Белый дымок поднимался, клубясь, из трубы на жестяной крыше дома. Пилот и еще один парень попеременно потягивали из бутылки виски.
Гейб вышел из кабины и открыл дверь Маршаллу. Журналист не спеша спустился на землю и отряхнул пиджак. Выражение лица при этом у него было совершенно невозмутимым.
Загадочно улыбаясь, подошел Пинки и поприветствовал их.
— Ну, какие впечатления?
Маршалл пристально посмотрел на Пинки:
— Благодарю вас. Прекрасные впечатления.
Пинки уловил что-то в изменившемся тоне журналиста и вопросительно взглянул на Гейба, но промолчал, лишь пригласил Маршалла остаться поужинать.
— Нет, мне, пожалуй, пора, — отказался тот. — Достаточно того, что я увидел.
— Ну а пилот остается, — засмеялся Пинки, — так что у вас нет выбора. К тому же сегодня на ужин оленина. Получите удовольствие. Эй, Джек, спасибо за помощь.
— Не стоит благодарности, — сказал Гейб.
Он достал из кармана рубашки пачку сигарет и закурил. За год до того, как оказаться здесь, он бросил курить, но курение, как легкий наркотик, успокаивает боль, и он не мог обойтись без сигареты.
Дым казался горячим и горьким. Вечер постепенно окрашивал небо в лиловые тона, а горы медленно таяли в сиреневых сумерках. В последний раз солнечные лучи скользнули по зарослям высокой травы, и те вспыхнули серебряным пламенем. Послышался волчий вой.
Маршалл с тоской смотрел на самолет и был похож на человека, угодившего в западню. Гейб понимал, что парень боится, как бы ему вообще здесь не остаться навсегда. Летчик фыркнул злым, коротким смешком. Постепенно все перешли в дом, Гейб и Маршалл остались одни. Было тихо, лишь изредка доносилось ржание лошадей.
В бледном свете сумерек Маршалл повернулся и оказался лицом к лицу с Гейбом.
— Если вы убьете меня, — сказал он, и было очевидно, как нелегко дались ему эти слова, — «Вашингтон таймс» и другие крупные издания все здесь перевернут. Они докопаются до истинной причины моей смерти, и, будьте уверены, вашим ублюдкам не поздоровится. Если вы хотите войны, Джек, вы ее получите.
— Успокойтесь, Маршалл, — улыбнулся Гейб. — Мы не собираемся причинить вам вред.
Даже не пытаясь скрыть дрожь, Маршалл повернулся и побрел к дому, как на эшафот, где его ждет неминуемая смерть. Гейб еще покурил в сгущающейся темноте вечера, пока холод не пробрал его до самых костей. Он обратился в воспоминаниях к Сэнди, что причиняло острую, но одновременно сладкую боль. Но тут появился Пинки и сказал: