Ранним декабрьским утром в 3.45 Сэнди Меррит, телевизионная ведущая, проснулась, чувствуя себя одинокой и покинутой, в холодной постели, согреть которую мог только мужчина. Сэнди выключила разбудивший ее будильник и вздрогнула от пронзительного одиночества. Взглянув на пустую половину кровати, где должен был бы лежать Гейб, она почувствовала острую боль.
Сэнди оперлась на локоть, затем сбросила одеяло и поднялась на стройные, длинные ноги. О, как же ей хотелось спать! Проснуться в такое время означало грубое насилие над всем своим существом. Спальня слабо отсвечивала в темноте, слышалось тихое тиканье часов.
Пройдя по ковру в ванную и сбросив ночную рубашку, она с опаской встала под душ и не смогла удержаться от почти сладострастного всхлипа, когда струи воды коснулись ее кожи. Затем она слегка расслабилась, наслаждаясь домашней свободой. Какое удовольствие стоять под душем, обжигая тело яростными водяными струями, вымыть волосы душистым шампунем и, обильно намылившись, ополоснуться. И все это с полуоткрытыми губами и закрытыми глазами. Она изнывала от тоски по Гейбу.
Настроив радиоприемник на станцию, передающую спокойный рок, она приступила к ежедневному, уже привычному ритуалу наведения красоты: завернувшись в широкое махровое полотенце, высушила феном волосы, нанесла на лицо тонкий слой тонизирующего крема и облекла свое стройное, чуть подрагивающее тело в безупречно сшитую юбку, блузку и выбранный еще накануне вечером блейзер. Источая здоровье, свежесть и очарование, Сэнди отправилась на кухню.
Ее движения были быстрыми и точными. Она включила кофеварку, налила себе охлажденного апельсинового сока, проглотила несколько таблеток с витаминами. Опершись на стол, она взглянула на часы, уже привычно прислушиваясь к шуму автомобиля, который должен был заехать за ней. По радио передали сводку погоды: минус семь градусов, холодно, но солнечно. Минус семь — это, очевидно, в центре Манхэттена, в Вестчестере наверняка еще холоднее.
А Гейб сейчас в Техасе; только Богу известно, холодно ему или нет. У Сэнди перехватило дыхание, и она быстро допила кофе. Ей было необходимо вытеснить воспоминания о Гейбе из последнего уголка своего сознания, хотя там уже оставалось для них столько же места, сколько в выжатой губке для нескольких капель воды. Никаких известий после его последнего телефонного звонка две недели назад; он будто сквозь землю провалился, и так глубоко, что уже не мог подать о себе вести.
Услышав скрип тормозов у подъезда и тихое урчание автомобильного двигателя, она выключила свет и радио и окунулась в холодную темноту с редкими и слабыми бликами на полированной мебели. Прежде чем открыть входную дверь, она перехватила поясом пальто вокруг тонкой талии и распушила волосы. Последнее время она стригла свои светло-соломенные, будто лучащиеся солнцем кудри довольно коротко, немного в стиле кантри, как было принято на телевидении.