вратном прошлом. Если мы родились, чтобы реалиО
зовать себя как полноценную личность, то надо тверО
до сказать: это время пришло.
Чтобы найти свою страсть и отдаться ей, незаО
чем срываться с насиженного места, как, например, поступил Гоген, переехавший на Таити, ибо есть поО
нятие долга, есть люди, чья жизнь в той или иной
мере зависит от наших решений, а также и другие
аргументы за то, чтобы не отказываться от принятых
на себя моральных обязательств. И все же мы обяО
заны жить своей страстью, как бы ни казалась нам
наша жизнь банальной и временной, с надеждой, что
в один прекрасный день все станет абсолютно ясным, а выбор — чрезвычайно легким. Жизнь редко бывает
простой и ясной; столь же нелегким оказывается и
выбор, который предопределяет и преобразует нашу
жизнь.
Страх погрузиться в собственные глубины — это
наш враг. Мы волнуемся, что нам чегоОто не разреО
Одиночное плавание в открытом море
181
шат? В среднем возрасте все разрешения отменяютО
ся, в них больше нет необходимости. Врагом являО
ется только страх и ничто иное. Но если нас пугают
собственные глубины, возможные проявления страсО
ти, то тогда нам в еще большей степени следует боО
яться своей непрожитой жизни.
Вот некоторые важные аксиомы:
1. Жизнь без страсти — это жизнь без глубины.
2. Страсть, хотя она и представляет опасность
для порядка, предсказуемости, а иногда и душевноО
го здоровья, свидетельствует о наличии жизненной
силы.
3. Нельзя приблизиться к богам, к архетипичесО
ким глубинам, не рискуя с головой окунуться в бесО
конечность жизни, ибо таковы пожелания богов и
веления страсти.
4. Поиск новых страстных увлечений и занятие
интересным и приятным для себя делом способствуО
ют процессу индивидуации.
Когда мы приходим к осознанию всей необъО
ятности нашей жизни и выбираемся за пределы деО
тских и этноцентрических границ, мы должны скаО
зать «да» своему душевному странствию и поставить
на карту все. Рильке написал стихотворение под наО
званием «Архаический торс Аполлона», в котором
рассказчик исследует каждую трещинку и каждый
изгиб рельефа искусно обработанного камня. А заО
тем он вдруг понимает, что он сам стал предметом
«изучения» со стороны скульптуры. Поэма заканчиО
вается неожиданным резким приказом: «Сумей и ты
себя пересоздать!»* Я понимаю это так: когда человек
сталкивается с предметом, рожденным истинно творО
ческим, дерзким воображением, он не может притвоО
ряться бессознательным. От него в равной мере треО
буется широта души и дерзость поступков. Следуя
своей страсти, которая проникает в нас так глубоко,
* Selected Poems of Rainer Maria Rilke