— И нигде в этой части мира, — с удовлетворением сказал Антони. — Они прибыли из одного порта на Черном море.
— Недавно у нас возникла большая нужда в новых или необычных мехах для отделки. Дядя очень расстроится, что не поехал со мной, когда узнает о кожах, которые вы привезли. Но, видимо, это испортило бы предлог отправить меня сюда.
— Это наказание он несет за чрезмерную щепетильность, — сказал Антони. — И любезность. Но скажите, откуда вы появились, юный сеньор, — продолжал он, обращаясь к Рувиму.
Рувим слегка покраснел при неожиданном оскорблении и повернулся к хозяину дома.
— Откуда появился, сеньор?
— Мордехай сказал, что вы сын его двоюродной сестры Фанеты и это был ваш первый визит в Жирону, — сказал Антони. — Похоже, непродолжительный.
— Недельный, — сказал Рувим. — Я родился и вырос в Севилье, но теперь мы живем вместе с бабушкой на Мальорке. И сегодня, если ничего не случится, сяду на судно и отправлюсь в обратный путь.
— Так, — сказал Антони. — С кем вы плывете?
— На маленьком суденышке, о котором вы вряд ли слышали, — ответил Рувим. — Бабушка знает капитана. Но сеньор Мордехай сказал, что если оно не придет, на всем побережье никто не знает больше вас о судоходстве, сеньор Антони. Мне придется полагаться на ваш добрый совет.
— Вы получите любой, какой я смогу дать, — сказал Антони, глядя на него с возрастающим интересом.
— Я совершил это путешествие, — сказал Рувим, — ради матери. Она очень хотела, чтобы я познакомился с ее родными.
— И каково ваше впечатление о восточных родственниках? — спросил Антони.
— При знакомстве с сеньором Мордехаем я очень удивился. Думал, он простой сапожник, и узнал, что это очень богатый, уважаемый человек. Я чувствовал себя очень неловко, боялся, как бы он не подумал, что я приехал ради выгоды, но он был очень гостеприимен и любезен со мной.
Пока Рувим говорил, Антони не сводил с него изучающего взгляда, словно перед ним был сомнительный товар, покупку которого он обдумывал.
— Когда вы с матерью перебрались на Мальорку?
— Почти три года назад, — ответил парень.
— Знаете, — сказал Антони, — если б не сказали мне, что вы из Севильи, я бы подумал, что вы провели всю жизнь на островах.
— Что вы имеете в виду? — спросил Рувим с недоуменным видом.
— На Мальорке у меня много друзей и знакомых, — ответил Антони. — Есть и родственники. Вы уже говорите как настоящий островитянин.
— Спасибо, — сказал Рувим. — Но только боюсь, что больше не смогу говорить как севильец.
— Здесь у вас не будет в этом нужды, — сказал Антони, недоброжелательно подмигнув Даниелю.