— Значит, колдуна ты не нашел, а мальчишкам позволил по уши вымазаться в саже, играя в какие-то кости? — добродушно заключила она, когда он закончил свой рассказ. По взгляду, которым она меня окинула, я понял, что отнесен к числу «этих мальчишек».
— Ну да, — согласился Рукастый.
— Ну что ж, где у нас находится метла, ты знаешь. И не надо думать, будто я с утра примусь вычищать за вами всю грязь. Далее, этот ребенок… — Ситлали говорила сурово, но по морщинкам вокруг глаз я понял, что ей смешно. Мне нравилась эта женщина — произведя на свет девятерых детей, она умудрилась не утратить чувства юмора. «Звезда» — вот что означало ее имя, и оно как нельзя лучше шло ей, к ее излучающему тепло лицу, серьезному в тот момент, когда она разглядывала ребенка.
Рукастый охотно поделился с нею своими соображениями:
— Помнишь омовенного раба, который бросился наутек на Большой Пирамиде? Так вот, это его сын, я уверен. Как думаешь, сколько заплатили бы торговцы, чтобы узнать, откуда он взялся?
Сам предмет обсуждения сидел на корточках посреди комнаты, куда его посадил Рукастый, и, не вынимая изо рта большого пальца, безмолвно слушал разговор окружающих его людей. Он слегка дрожал, хотя день был отнюдь не холодный.
— Ничего твои торговцы не узнают от этого ребенка, если он умрет с голоду, — сурово заметила Звезда. — Сдается мне, никому из вас и в голову не пришло поинтересоваться, когда он в последний раз ел.
Мы с Рукастым виновато переглянулись.
— Но он не говорил нам, что голоден! — попытался возразить я.
Женщина смерила меня таким взглядом, который засушил бы даже кактус.
— А зачем он тогда, по-вашему, стащил у вас мешок с едой? И вообще чего же удивляться, что он с вами не беседовал? Ведь он напуган до смерти! — Она тяжело поднялась, не дожидаясь, когда муж поможет ей, и протянула к ребенку руку: — Пошли со мной! У меня есть кукурузные лепешки. И медовые есть. Ты любишь медовые? Ну конечно, любишь! Кто их не любит. Ну вот, так-то лучше…
Обернувшись и смерив нас укоризненным взглядом, она вывела ребенка из комнаты, держа его за руку. Наш так и не открытый мешок с обедом она унесла с собой.
Олень со Змеем были не из тех ребятишек, что станут сидеть рядом с папашей, когда еда убегает на глазах. Они резво бросились следом за матерью и незнакомым мальчиком. Уже через мгновение мы услышали, как она ругает их за грязные следы во дворе.
— Слышишь, Рукастый… — начал я.
— Ладно, остались без жратвы, тогда принесу чего-нибудь попить, — произнес он и поднялся. — Подожди-ка здесь.
— Нам надо поговорить, — успел сказать я, обращаясь к его удаляющейся спине.