– И не забывай, дружище, что его щитоносец Тамука, а не ты, – прибавил Джубади. – Так что не вмешивайся без особой необходимости.
Джубади очень редко обращался к нему с такой интимной доверчивостью, и Хулагар понял, что и сам кар-карт не вполне спокоен относительно принятого им решения.
– С Тобиаса не спускай глаз, – сказал Джубади, меняя тему. – Правда, он трус, как и большинство представителей его породы, и потому вряд ли предаст нас. К тому же он рассчитывает на то, что станет полновластным правителем Руси в случае победы.
– Может быть, лучше было сказать ему с самого начала, что мы войдем в Суздаль после того, как он возьмет его, и что Тугары будут находиться на восточной окраине римских владений?
Джубади покачал головой:
– Дадим ему править Суздалем, подобно всем, кого мы обычно ставили во главе скота. Я подозреваю, что все эти народы, живущие в северных степях, будут сражаться не на жизнь, а на смерть, если узнают, что мы стоим за его спиной. Пусть сначала ослабят друг друга в междоусобных стычках. А когда Кромвель захватит власть и сохранность оружейных мастерских будет обеспечена, придем мы. Ему же лучше не знать об этом, а то еще удерет на морские просторы, прихватив с собой самое мощное оружие. Если он будет спокойно делать то, что от него требуется, мы можем наблюдать за ним и учиться. А когда мои сыновья научатся новым методам ведения войны, они возьмут флот в свои руки и будут воевать с бантагами уже самостоятельно. Поэтому не спорь с Тобиасом, когда он будет принимать те или иные решения в ходе военных действий. Он разбирается в этом лучше нас с тобой, дружище. Ты ведь, в конце концов, носитель щита, а не военный.
Хулагар кивнул, соглашаясь. Он не военачальник, а нечто гораздо большее: воплощение духа, контролирующего все действия кар-карта.
– А теперь пошли ко мне зан-карта. Я должен поговорить со своим старшим сыном перед его отплытием.
Хулагар встал и, низко поклонившись, покинул помещение. Однако владевшие им сомнения не рассеялись окончательно. Достаточно ли внимательно он прислушивался к своему внутреннему голосу? Он не мог отделаться от ощущения, что при всей кажущейся безупречности их плана события развиваются непредсказуемым образом.
То, как ты предлагаешь потратить деньги, – это полный идиотизм!
Эндрю скрежетал зубами, проклиная все демократические принципы и того, кто их придумал. Его раздражало уже то, что он должен отстаивать в сенате бюджетные статьи, связанные с военными расходами, а терпеть хамство со стороны человека, стоявшего напротив, было выше его сил.