– Ты слышишь их?! – радостно воскликнул Ром-мальчик. – Так дерзко могут звенеть лишь абордажные крюки!
– Какие еще крюки? – нахмурила брови Ром-девочка.
– Абордажные крюки в спины будущих поколений! Теперь мы спасены!
– А я никакого дерзкого звона не слышу, – сказала Ром-девочка. – Зато я слышу колыбельную песню. И еще – тихий стук спиц. В крайнем случае – вязальных крючков. И уж никак – дерзких и ржавых абордажных крючьев.
– Смотри, вон их канаты! – Ром-мальчик с восторгом смотрел в пустое пространство колодца.
Да, колодец, превративший Рома в тройное отражение, по-прежнему был пуст. И все-таки в нем раскачивались канаты. Они были воображаемые, и потому обычный глаз не смог бы их заметить. Но ведь глаза Рома-мальчика были особенными. И он знал, что только воображаемые канаты могли помочь попавшему в трехгранный колодец. Настоящие, пусть даже самые крепкие канаты тут бы не пригодились, потому что за них никакое отражение не смогло бы ухватиться. Поймать и вцепиться в настоящий канат может лишь то, что есть, а в воображаемый – даже то, чего нет. Это, во-первых. А во-вторых, настоящий канат только сейчас настоящий. Он может сгнить и разорваться в любую минуту, он может лопнуть от чрезмерного напряжения. А воображаемый – никогда! Никакое напряжение, никакие тяжести ему не страшны.
– Эй, канаты, ко мне! – закричал Ром-мальчик, и канаты послушно поплыли к нему.
Едва они коснулись одной грани колодца, как тут же вместе с вцепившимся в них Ромом-мальчиком перекинулись к другой. Канаты заплясали и запрыгали по всему колодцу, и за них крепко держался Ром.
"А где же тот третий?" – сам себя спросил он, всматриваясь в третью грань колодца.
Третья грань с загадочным отражением была пустой. Возможно, канаты так прыгали по колодцу, что зацепили и третье отражение, хотя оно и стояло к ним спиной. А возможно, оно соединилось с мальчиком каким-то другим, только ему ведомым способом. Как бы то ни было, Ром снова стал самим собой. Теперь он почувствовал, что избежал смертельной опасности остаться здесь навсегда, и ему вовсе не хотелось утруждать голову размышлениями – кем же все-таки был тот третий. Ему вполне хватало впечатлений после того, как он побыл тремя отражениями, одно из которых оказалось к тому же девчонкой. Грудь Рома, хотя его сердце было по-прежнему потерянным, теперь жгла ненависть к ведьме. "Я с тобой еще посчитаюсь, Алина!" – думал Ром, и глаза его хищно блестели.
Нужно было выбираться из колодца.
– За дело, абордажные крюки! За дело! – закричал мальчик. – Спины будущих поколений заждались вас!