Дом Ингьяльда имел только двое ворот, расположенных неподалеку одни от других. Одни выходили прямо к короткой песчаной дороге, ведущей к берегу фьорда, к широкому и удобному пляжу, где раньше всегда и ставили лодки рыбаки, другие вели на высокий берег, и оттуда шло две дороги, одна в сторону внутренней Норвегии, вторая тоже к фьорду, но к берегу противоположному, в обход скал. Таким образом, Торстейн, добравшись до места раньше воинов Одноглазого, хотя ему предстояло преодолеть большее расстояние, чтобы попасть на место, должен был спрятаться в прибрежных скалах рядом с этой самой дорогой. Там рыбакам и берсеркам предстояло дождаться момента, когда три драккара Торольфа пристанут к берегу, и только после этого выйти к воротам, чтобы сразу отвлечь часть сил в эту сторону. Но вступать в бой, как предупредил Торольф, жителям берегового вика, возможно, и не придется. И потому просил не удивляться, что бы ни произошло.
— А что может произойти? — напрямую спросил Китобой.
— Могут произойти разные вещи, которые стороннему наблюдателю покажутся странными. Например, воины Ингьяльда после смерти своего ярла захотят перейти на службу ко мне.
— После смерти? — переспросил Торстейн.
— Да. Гунналуг хочет примерно наказать ярла у всех на глазах. Может быть, Один и мне предоставит такую же возможность. Посмотрим.
— А тролли?
— А тролли, возможно, перейдут на нашу сторону еще раньше…
— Так, значит, что?..
— Значит, мы постараемся победить без крови и выступить как можно быстрее в сторону Ослофьорда, где будет проходить собрание бондов.
— Все бы войны заканчивались так, — заметил Торстейн, показывая, что он не слишком кровожаден. — Тогда можно было бы спокойно заниматься своим делом.
— Но для начала тебе необходимо в такую погоду дойти до Дома Ингьяльда и занять позицию. Собирай своих людей. Выступай скорее, — напутствовал Торольф.
* * *
— Гунналуг опять будет нашим кормчим? — спросил Красный Нильс перед тем, как впрячься в лямку, с помощью которой он и гребцы собирались стащить драккар в воду.
Ярл уже обращал внимание на то, что шрам на лице Красного Нильса наливается кровью всякий раз, когда он произносит имя колдуна. Так, видимо, Гунналуг напугал неустрашимого перед людьми и перед штормом кормчего, что он даже имени его боялся. И это при том, что Нильс давно уже должен был привыкнуть к такому соседству, потому что он, в отличие от гребцов, постоянно находился рядом с Гунналугом, каморка которого располагалась под настилом кормы, где рабочее место Нильса. Что же тогда говорить о береговых жителях, которых колдун специально пугал. У них страха, наверное, еще больше. Но это хорошо, значит, Гунналугу было чем силы свои подпитать.