Он отбросил с ее лица влажные волосы и еще раз проскользнул в нее, но на этот раз медленнее и мягче. Ее тело сорвалось с пика этого экстаза, она слабо, разочарованно простонала:
— Джоун…
Жюли чувствовала его трепещущие мышцы, стук его сердца. Сознавала то, что он хотел ее так же сильно, как и она — его. Но это не облегчало сжигающей ее страсти, которая наполняла все ее существо.
— Ты хочешь, чтобы я тебя умоляла? — задыхаясь, прошептала она.
— Думаю, что хотел бы, — ответил он, с трудом сдерживая себя. — Но ты меня победила.
И мягким движением он вошел в нее так глубоко, как только мог. Он хотел ее слишком сильно и не мог больше терпеть. У него не было больше сил сдерживаться. В нем горел огонь, который ничто не могло погасить. Джоун потерял власть над собственным телом и был рад этому. И, когда Жюли вдруг замерла и закричала, он не остановился. Она была всем, что ему было нужно. И он не мог ею насытиться. Он любил ее и хотел быть с ней всегда.
Посреди ночи Джоун проснулся и обнаружил, что она прильнула к нему, ее шелковистые волосы живым покрывалом накрыли его живот, а ее губы и язык совершают волшебные движения.
Его ноздри наполнил запах секса и желания. Дул прохладный ветерок, но она была горяча и он тоже, в нем горел негасимый огонь желания. Со стоном Джоун обхватил руками ее голову и обнаружил, что сдается и утопает в бесчисленных волнах удовольствия, накатывающих на него.
— Ты никуда от меня не уйдешь, — прошептал он, когда рассвет начинал разгораться за окнами. Ее голова лежала на его широкой груди, его пальцы нежно перебирали ее волосы.
Жюли слушала, как низкий голос рокотал у него в груди. Она слышала, как билось его сердце, сильно и упруго, прямо под ее ухом. Сегодняшняя ночь была удивительной. Она бы отдала все, чтобы эта ночь не кончилась никогда.
— Джоун?
— А?
— Помнишь, я сказала тебе, что буду занята две недели?
— Ага. — Его пальцы бездумно играли с ее волосами.
— Так вот, я действительно не смогу тебя увидеть в ближайшие несколько дней.
Она почувствовала, как все его мышцы напряглись, и ей захотелось заплакать.
— Почему?
— У меня есть еще кое-какие дела.
— Так много дел, что ты не можешь встречаться со мной даже по вечерам?
— Да.
Джоун рывком сел на кровати. Она тоже была вынуждена сесть. Они оба были обнажены, но ее это не волновало, и у нее даже не появлялось желания укрыться простыней. Ее слишком взволновала его реакция.
Его глаза сверлили Жюли.
— Где ты собираешься ночевать? И, иначе говоря, с кем?
— Не говори так, Джоун. У меня нет никого другого. Ты же это знаешь. Ты первый и единственный.