Многие путешественники прошлого, изучавшие быт жителей окраинной полуденной земли, отмечали их мечтательность, поэтичность, склонность к фантазированию, придумыванию разных чудес, объяснений всему сущему. «Эта-то склонность к умозрению, — писал П.П.Семенов в «Живописной России», — питающаяся, притом, богатою, поэтическою природою, среди которой вырастает малоросс, развила в нем воображение, способность к творчеству, чем и объясняется его склонность к символике, к образам, к чудесному... Какой-то неуловимый, если можно так выразиться, внутренний аристократизм природы и духа малоросса и изящество, так сказать, этого духа породили в украинце и любовь к красотам внешней природы».
У другого бытописателя встречаем такие строки: «Особенно малорусе любит полежать на зеленой травке, на спине, вперив взоры в отдаленное пространство; к этому его располагает прекрасная природа Малороссии». Вот и объяснение многим чертам — прекрасная природа. О ней, как о первопричине, упоминал и А.Афанасьев-Чужбинский, исследуя образ жизни украинского селянина. «Лень проглядывает во всех его действиях и движениях, — замечал он, — но не та, которую придает ему досужие наблюдатели нравов народных... а лень — достояние южного климата. Лень эта вытекает собственно из всех его работ и занятий».
Эти строки часто вспоминались нам и в степных краях, и близ черноморских лиманов, и на приднестровских взгорьях, и на галицких перекрестках. Мы продвигались на запад «посолонь» — за солнцем, и всегда жаркое его око было рядом с нами — такое уж выдалось лето. Порою казалось, что жгучий взгляд этого недремлющего небесного стража проникает в самые дальние закутки сознания и там располагается на правах хозяина и строгого судьи. Где-то после обеда полновластие солнца становилось невыносимым, и, как в прохладную купель, мы кидались в спасительную тень под вербами и на берегу сонного пруда, падали на зеленую траву и бесконечно оттягивали время выезда. Предлоги, конечно, были разные, однако каждый из нас хорошо понимал, что первопричина лени — раскаленный солнечный диск, который время от времени злорадно поблескивал в кружевной листве над нашими головами. Именно в этот момент дошел до меня смысл услышанного на одном степном хуторке слова «здорово», которым пожилая степнячка назвала свежую, прохладную погоду. Действительно, в полуденном краю чувствуешь себя здоровым и работоспособным только утром или под вечер, когда солнце стоит низко. «На одну-дви коцюбы», — говорят в народе. «Коцюбой» — кочергой в старину измеряли время — селянин на глазок прикидывал, сколько «коцюб» уместится между опускающимся солнечным кругом и землей. Время отсчитывали и «ступнями» — измеряли длину тени ступнями. «Вже й сонце высоченько, дви ступни тень — пора й перепочить», — бросал своим товарищам глава артели косарей.