– Михаил Аркадьевич? – вместо ответа произнесла «первая ученица».
– Допустим.
– Меня направил к вам Вадим Коржиков…
Господин сделал знак глазами своему молодому собеседнику, и тот мгновенно испарился, как будто его и не было в кабинетике.
– Я вас слушаю, – Михаил Аркадьевич чуть привстал и показал девушке на свободный стул.
– Дело в том… – начала она, изображая некоторую робость.
– У вас была любимая бабушка, – подсказал ей господин. – Я угадал? И после ее кончины остались кое-какие ценные предметы…
– Вы угадали, но только отчасти! – ответила девушка, сбросив свою показную робость. – Бабушка у меня действительно была, но после ее смерти из антиквариата осталась только швейная машинка «Зингер».
– Это вы не по адресу обратились! – пробормотал господин и отчетливо заскучал. – Швейными машинками не интересуюсь. И смею вам заметить, что мое время очень дорого.
– А я и не затем пришла, – продолжила девица. – Как я уже сказала, меня к вам направил Коржиков…
– И зачем, интересно, он это сделал?
– Он сказал, что вы просили его рекомендовать его знакомой, преподавательнице французского языка, некую девушку Марину…
– А кто вы, собственно, такая? – поинтересовался господин, в глазах которого затеплилась догадка.
– Капитан милиции Журавлева, – ответила «первая ученица» и протянула вальяжному господину свое служебное удостоверение.
Тот долго изучал книжечку, брезгливо оттопырив нижнюю губу, наконец возвратил ее владелице и со вздохом проговорил:
– Молодеют, молодеют наши органы! Вам бы еще в школу ходить, шпаргалки в рукав прятать, а вы уже капитан! Нет, ничем не могу вам помочь! Никакой Марины не знаю!
– Так уж и никакой? – в голосе капитана Журавлевой прозвучало сомнение.
– Ну, так уверенно не скажу… – замялся вальяжный господин. – Жизнь длинная, девушек на свете много, всех не упомнишь…
– Ну, не кокетничайте, Михаил Аркадьевич! – перебила его Наташа. – Насчет девушек вы не большой знаток, вы больше юношами интересуетесь, из-за чего в прежние годы имели большие неприятности…
– Как вас зовут, милая? – осведомился господин, чуть ослабив шейный платок.
– Наталья Игоревна! – строго отозвалась Журавлева.
– Так вот, Натали, в наше время, слава богу, за мои интимные предпочтения больше не сажают, так что не надо на меня давить. Я не из таких…
– За это, конечно, больше не сажают, – согласилась Наталья, – а вот за скупку краденого, да еще в особо крупных размерах, – очень даже сажают! – она достала из сумочки блокнот и прочла с выражением, снова сделавшись похожей на первую ученицу: – Михаил Аркадьевич Муфлонский в тысяча девятьсот девяносто пятом году приобрел целый ряд предметов, украденных у коллекционера Горелика… список зачитывать не буду, чтобы не тратить ваше ценное время… в девяносто восьмом – по заказу того же Муфлонского совершена кража целой коллекции севрского фарфора у господина Акуловича… в двухтысячном купил картину «Натюрморт с окороком» кисти знаменитого голландского художника Виллема Кальфа, украденную из музея пищевых продуктов…