Пауль очень хорошо знал Месснера, в свое время он долго гонялся за ним по всей Европе и по значительной части Ближнего Востока и наконец поймал. А потом тот опять сбежал, и Пауль поймал его снова. Да так, что тот сбежать не смог, потому что гаитянский полицейский застрелил его при задержании. Пауль сам видел его мертвым, так что первая мысль, которая пришла ему в голову после того, как он получил сообщение, что отпечаток пальца рядом с убитой женщиной принадлежит Месснеру, была «Не может быть! Это какая-то ошибка!»
Впрочем, вторая его мысль была точно такой же.
Он сам попросил, чтобы в Петербург послали именно его. И вот теперь он понял, что этот человек хоть и мало похож на Фолькера Месснера, каким Пауль его знал, но, несомненно, ему знаком. Знакома была фигура – высокая, немного нескладная, широкие плечи, крупная голова с плотно прижатыми ушами. Однако изменилась походка – теперь человек подволакивал ноги и опускал плечи, руки же свободно болтались в такт шагам. При этом человек вовсе не выглядел слабаком и доходягой, вся фигура дышала мрачной силой. К сожалению, Паулю не удалось как следует рассмотреть лицо – он боялся, что Месснер его узнает. Приходилось выжидать удобный случай, а пока наблюдать.
Водитель преследуемой машины ехал не спеша, не нарушая правил, не превышая скорости, нетрудно было держать автомобиль в поле зрения, оставаясь при этом незамеченным. Вот повернули на тихую улицу, потом выехали на широкую магистраль, постояли у светофора, после чего минут десять машина ехала прямо по проспекту, пока не свернула в небольшой переулок.
Дома в переулке были старые, построены, вероятно, в начале прошлого века, а то и раньше. Сохранились вымощенные булыжником дворы, с проржавевшими покосившимися столбами, к которым, надо полагать, крепились когда-то ворота, и с чугунными тумбами – колесоотбойниками, предохранявшими края подворотен от тяжелых ломовых телег.
Машина, где находился предполагаемый Месснер, ехала не спеша, притормаживая перед многочисленными выбоинами в асфальте. Пауль отвык от такого разбитого дорожного покрытия, и от таких мрачных дворов, и от домов, хмуро глядевших на улицу мутными стеклами, напоминающими подслеповатые глаза больного старика.
В один такой двор въехала преследуемая машина. Пауль поостерегся ехать следом, припарковался прямо в переулке, возле заржавленного красного «жигуленка» с раскрытым капотом. Из-под капота торчали только ноги в синих спортивных брюках. Паулю пришлось заехать на тротуар – все так делали, иначе в узком пространстве потом две машины не разминутся.