После большого количества дешевой водки, принятой накануне, на душе было муторно. Люба с трудом заставила себя принять душ и с отвращением глядела на чашку кофе, спрашивая себя, сможет ли она выпить эту чашку без последствий. Выходило, что не сможет.
– Пить надо меньше! – наставительно сказала я в этом месте ее рассказа.
Люба никак не отреагировала на мою шпильку, не огрызнулась даже, из чего я сделала вывод, что ей и вправду плохо.
Просидев над кофе долгое время, Люба очнулась от звонка в дверь. Мгновенно вспомнив о многочисленных покушениях на свою жизнь, она покрылась холодным потом от страха, но Энджи подняла такой лай, что не открыть было невозможно. Пришли двое, сказали, что из милиции, показали удостоверения.
– Один такой смуглый, черноглазый, обаятельный, а второй – ростом пониже, одет скромно, виду довольно неказистого? – снова влезла я в разговор.
– Не, один толстый, белобрысый, ресницы коровьи, а второй – высокий, худой как жердь, и залысины на голове, – ответила Люба.
Значит, не мои знакомые капитаны, не занимаются они этим делом. А жаль, можно было бы через них кое-что выяснить.
Тут я вспомнила, как сердито смотрел на меня в последнюю нашу встречу Леша Творогов, а темпераментный Ашот Бахчинян еще и сказал бы все, что он думает о безответственных особах, которые подставляют своих друзей под подозрение в убийстве, и поняла, что с этим делом придется мне разбираться самой, капитаны помогать больше не станут. Даже если это будет в их силах.
– Ты давай подробно, но по делу, – посоветовала я Любе, – а то наша беседа займет много времени, а у меня еще дела.
Люба посмотрела жалобно и сказала, что у нее тоже полно дел, но если ее арестуют, то не могла бы я хотя бы на время взять к себе Энджи. Собака ведь погибнет, у нее никого больше нет.
– Спокойно, подруга! – опомнилась я. – Не спеши поднимать руки, еще не вечер, и не из таких передряг выходили! Это у тебя такое настроение после общения с Кудеяровой, она, конечно, женщина особенная, но на нее тоже управу найти можно. Ты скажи конкретно, в чем тебя обвиняют и что у Лизаветы на тебя есть?
– Ну, значит, привели меня, – покорно начала Люба, – эта мымра глаз не поднимает, дело какое-то листает, делает вид, что меня не замечает, ментов отпустила, а мне даже сесть не предложила.
– Знакомые приемчики, – кивнула я, – это она нарочно, чтобы человека полностью деморализовать.
– Вот-вот, – согласилась Люба, – ну, ты же знаешь, меня особенно пугать не надо, я уже и так до кондиции дошла. Стою, значит, потом холодным обливаюсь, наконец она соизволила на меня глаза поднять. Только лучше бы она этого не делала, потому как от ее взгляда таким холодом вселенским меня обдало – впору замерзнуть, как те два птенчика: помнишь, в мультфильме про Снежную королеву?