Я сошла с пригородной электрички на станции Левашово.
Кроме меня, на платформе были сухонькая старушка в черном платке и крупный медлительный дядька в теплом не по сезону ватнике и мятой кепке.
– Бабушка, где здесь Полевая улица? – спросила я старушку, спустившись с платформы и оглядываясь по сторонам.
Она почему-то перекрестилась, взглянула на меня с жалостью и указала куда-то за железнодорожные пути.
Я зашагала в указанном направлении, перешла пути, миновала какие-то склады (в голове мелькнуло забытое слово «пакгауз»), прошла мимо заколоченного сарая и двинулась вдоль высокого глухого забора, над которым возвышались верхушки тополей и черемух.
Так я шла несколько минут, не встретив ни одной живой души.
Вдруг откуда-то из бокового проулка выкатился мальчишка лет пяти на трехколесном велосипеде. Он лихо подкатил ко мне и остановился, с любопытством меня разглядывая.
– Мальчик, – спросила я без большой надежды на успех, – а где здесь Полевая улица?
– Тута! – сообщил местный житель, ковыряя в носу указательным пальцем.
В это время из того же проулка выбежала заполошная женщина лет пятидесяти в пестром ситцевом халате.
– Мишка! – заорала она, бросаясь к малолетнему велосипедисту: – Мишка, черт непослушный, сколько раз тебе говорено, чтобы сюда не ходил? Вот мамке скажу, она тебя заругает!
– Не заругает! – равнодушно ответил малолетка, продолжая меня с интересом разглядывать, а потом неожиданно спросил: – Тетя, ты больная?
– Здоровая, – ответила я удивленно.
Тут тетка в халате ухватила Мишку за шкирку и покатила его в проулок, напоследок бросив на меня испуганный и неприязненный взгляд. А я, недоуменно пожав плечами, двинулась дальше.
И вскоре мое терпение было вознаграждено: забор, вдоль которого я шла, оборвался, я увидела массивные ворота, а над ними – долгожданную табличку с надписью: «Полевая улица, дом семь».
Вот здорово, я пришла к тому самому дому, который искала!
Однако странно: я думала, что увижу обычный жилой дом – деревянную дачную постройку или даже современный коттедж, но никак не таинственный трехметровый забор…
Интересно, что может скрываться за таким забором? И почему покойный Петр Кондратенко регулярно переводил сюда деньги?
Я чувствовала себя как-то неуютно, однако поворачивать назад вовсе не хотелось. Рядом с воротами имелась калитка, а над ней – кнопка обыкновенного дверного звонка. Я нажала на эту кнопку и застыла в ожидании.
Прошло две или три минуты, в калитке приоткрылось смотровое окошечко, и я увидела глаз.
Глаз был маленький, тускло-серый. Он смотрел на меня подозрительно и настороженно.