Теперь уже Иван Карлович изменился в лице.
Он захлопал глазами, вскинул маленькие ручки, как петух, собравшийся взлететь на забор, и удивленно воскликнул:
– Как? А что же Илья Ильич?
– Проглядел! – негромко отозвалась Марья Федоровна.
– А что же санитар Бухтеев?
– Ничего не смог сделать!
– Как неудачно! Как неудачно! – Он забарабанил пальцами по столу, повернулся ко мне и проговорил с фальшивой улыбкой: – Вам придется немного подождать! Мы должны подготовить вашу тетю к посещению. Вы понимаете, наши пациенты, они такие ранимые, тонко чувствующие натуры, никогда нельзя знать, как они отреагируют на то или иное событие…
– Понимаю, – ответила я неуверенно, хотя на самом деле ровным счетом ничего не понимала.
Оба доктора вышли из комнаты, плотно закрыв за собой дверь и оставив меня в одиночестве.
Впрочем, это одиночество было недолгим.
Дверь снова открылась, и в комнату вошла пожилая тетка в заляпанном йодом и зеленкой когда-то белом халате, с ведром воды и шваброй.
Не обратив на меня внимания, она принялась старательно тереть шваброй пол, недовольно бормоча:
– Ходют и ходют, топчут и топчут, следят и следят, а мне за всеми вытирать…
Я слегка оживилась – с уборщицами мне всегда везет, они испытывают ко мне необъяснимое доверие и начинают рассказывать все секреты своего учреждения.
Планомерно двигаясь по комнате, тетка наконец добралась до меня и только тут с явным удивлением заметила мое существование.
– А ты тут кто? – спросила она сердито. – Что конкретно делаешь? Кто позволил?
– Иван Карлович, – начала я с ответа на последний вопрос. – Я приехала тетю свою навестить…
– Это какую такую тетю? – продолжала допрос настырная уборщица.
– Ларису Алексеевну Кондратенко, – ответила я заученно.
Уборщица попятилась, посмотрела на меня недоверчиво, переспросила:
– Ларису, говоришь?
На этот раз я просто кивнула.
– То-то они так переполошились, забегали, как тараканы перед побудкой! – Уборщица сделала значительное лицо и плотно сжала губы, приняв вид «знаю, да не скажу».
– А что, что такое? – забеспокоилась я. – Что случилось с моей тетенькой?
Уборщица молчала, но я решила не сдаваться. Схватившись за сердце, я изобразила крайнюю степень волнения и проговорила срывающимся голосом:
– Скажите, скажите мне, что с ней случилось! Я хочу знать! Лучше горькая правда, чем сладкая ложь!
Уборщица, видимо, и сама очень хотела поделиться ценной информацией. Для вида еще немного выразительно помолчав и повозив по полу шваброй, она приблизилась ко мне и сообщила, трагически понизив голос:
– Сбегла твоя тетя!
На этот раз настала моя очередь удивляться.