– Да ты уж как-нибудь сам… – боязливо отозвался Лимон. – Я покойников как-то не уважаю… то есть если пришить кого – это я запросто, ты же знаешь, и притащить там… или закопать… но трогать, да еще переодевать…
– Дурак ты, Лимон! – хохотнул Костян, расстегивая «молнию». – Не хочешь – как хочешь! А зря, девочка-то очень даже ничего… аппетитная! – И он ущипнул меня за щеку.
– Как ты можешь! – проныл Лимон. – С мертвой… с холодной… бр-р!
Как ни противны были мне прикосновения Костяна, но в это мгновение гораздо больше меня волновали совсем другие прикосновения. То, что зашевелилось под моей левой ногой, было несомненно живым, и теперь оно по ноге ползло прямо в мою штанину.
Я отчетливо чувствовала прикосновения крошечных лапок. И, кажется, даже услышала тонкий противный писк.
Истина открылась мне во всей своей ужасной полноте: пока я носилась по дому, в мой мешок забралась… мышь!
Допустим, я девушка смелая и решительная, особенно когда на кону стоит поездка на Мальдивы с Димычем. Допустим даже, что я ради такого дела могу провести ночь в морге, если меня возьмут на слабо́ и если, конечно, мне никто не помешает. Предположим даже, что я могу не испугаться двоих бандитов… но мышь, ползущая по моей босой ноге, – это выше всяких сил! Такого не перенесет ни одна женщина!
И я тоже не перенесла.
Я дико завизжала и одним невероятным прыжком вырвалась из проклятого мешка.
Костян, худущий сутулый тип небольшого роста, от неожиданности отскочил, в лучших комедийных традициях наступил на грабли, получил их ручкой по лбу, споткнулся об один из ящиков с землей и с нечленораздельным воплем грохнулся на пол.
Лимон, оказавшийся здоровенным детиной с короткой толстенной шеей, обхваченной золотой цепью, и небольшой наголо бритой головой, при виде ожившего трупа взвизгнул неожиданно тонким голосом и тоже рухнул. Поскольку он не спотыкался и не наступал на грабли – видимо, он просто упал в обморок от страха.
– Ёшь твою вошь! – заорал Костян, обладавший бо́льшей выдержкой, и, не успев подняться на ноги, вытащил пистолет и принялся палить во все стороны.
Видимо, таким способом он просто успокаивал нервы. Лимон по-прежнему отдыхал на полу.
Мои нервы это отнюдь не успокоило. Я помчалась к лестнице, подскакивая, как заяц, и истошно вопя.
– Держи ее, Лимон! – орал Костян, поднимаясь на ноги. – Никакая она не мертвая! Она живее нас с тобой! Держи, она же сейчас уйдет! С нас Виктория шкуру спустит!
Лимон, лежавший на моем пути, не подавал никаких признаков жизни. Я перепрыгнула через него и подлетела к лестнице.