– Юля… Я никогда не имел так близко дела с творческими людьми. Извини, если не так сформулирую…
– Да? – Юля взглянула внимательно, заинтересованно. Даже бокал поставила.
– Ваш театр… то есть не ваш конкретно, а вообще театр. Это же все ненастоящее. Игра. Суета, чепуха, туман, ветер дунет – и нет ничего. Кино в этом смысле и то основательнее. А вы на это жизнь кладете. Зачем?
Юля хмыкнула, помолчала. Взглянула на него еще раз, будто проверяя, стоит ли с ним серьезно разговаривать. Все же ответила:
– Мне почему-то казалось, что ты и сам понял. Для нас это и есть жизнь. Жизнь человека. Не клерка, не директора, не пассажира, не мужа и не соседа – а человека. Над землей, понимаешь? Любовь или ненависть в чистом виде. Взлет. Падение. Или полет – как получится. В жизни этого нет, ну, или редко бывает. И не у всех, а только кому отпущено. Но это объяснить трудно. Или понимает человек – или нет. Извини.
– А у тебя было? – вдруг некстати спросил Павел, сам вообще-то разговоры «за душу» не любивший.
– Что? – не поняла Юля.
– Любовь.
Она долго думала, прежде чем ответить. Очень долго.
– В жизни, наверное, нет. Только на сцене.
Его она ни о чем не спросила, поэтому Павел сам сказал:
– И у меня, наверное, нет. Я вообще не очень люблю людей. А на сцене я не был. Только благодаря тебе с краешку постоял. Цепляет, если честно.
– Надо стараться любить, – задумчиво, не глядя на него, произнесла Юля. – Любить людей рядом, просто так, потому что они – люди. Это трудно, почти невозможно. Но иначе ты сам будешь… не совсем человеком. Мы же об этом и пытаемся говорить. На это не жалко жизнь положить, как по-твоему?
И только тут Павел понял свою стратегическую ошибку. Увлекшись и заведя разговор в дебри возвышенного, он теперь не имел ни малейшего представления, как вернуть его на уровень, на котором возможно продолжение. То есть то продолжение, которое он первоначально имел в виду, заказывая в номер вино и фрукты. Изображать порыв вдруг нахлынувшей страсти было бы, по меньшей мере, смешно. Можно и по морде схлопотать, пожалуй. А главное, Юля бы его немедленно раскусила: тот, кто сам умеет играть, чужую игру поймет сразу. Она, кажется, вообще все поняла. Легко встала, слегка потянувшись, выглянула за окно. Павел тоже вскочил и встал столбом, не зная, куда девать руки.
– Что-то заболтались мы с тобой, Павел. Спать очень хочется. Я стараюсь вставать рано-рано, с рассветом, чтобы ни минуты от этого счастья не проспать. Я ведь никогда на Средиземном море не была. Думала, и на Черном хорошо. Теперь вижу, что это две большие разницы. Спасибо тебе большое!