– Сашка – это кто?
– Саша, Королева. Ну мы с ней играли, я – Бобчинскую, она – Добчинскую.
– Мне очень понравилось, – вставил Павел. – Вы замечательно играли. А что, у нее ревнивый муж?
– Жуть! Недавно вломился на репетицию, устроил скандал, саблю бутафорскую стащил, хотел тебя идти убивать… – поняв, что проговорилась, Ирина прикусила язык.
Но Павел сделал вид, что не все расслышал, занятый приготовлением новой порции тостов.
– Идиот, короче говоря, – быстро свернула со скользкой темы Ирина. – А тебе правда спектакль понравился?
– Правда, – кивнул Павел и опять прикинулся дурачком. – А кто его ставил?
– Так Юля, Юля Ваганова, которая Хлопову играла, смотрительницу училищ! Вообще-то она актриса, и режиссерского образования у нее нет. Но у нас такая история случилась! Прошлым летом, как раз перед началом сезона, главный режиссер уехал, можно сказать, сбежал. Главное, сам свалил, а жену оставил – это Татьяну, которая Марью Антоновну играла. Обещал забрать, да черта с два! Там таких и без нее полно. А мужиков с собой увез. Всех! Вот гад! У нас весь репертуар полетел, раз мы без штанов остались.
– Без чего остались? – переспросил Павел.
– Без штанов, ну мы так мужиков зовем, – пояснила Ирина. – Двое всего остались: Петька Королев, потому что он по уши в Татьяну влюблен, ну, которую режиссер бросил, и Юра Батраков, этот от Юльки потому что ни на шаг, хотя они и в разводе. Еще Василий Ильич есть, но он заболел. Ему уж восьмой десяток.
– Ничего себе! – искренне удивился Павел. – А я думал, что вы просто так Гоголя переделали, чтобы соригинальничать.
– Какое там! Просто выкручиваться приходится. Вот наша директриса, Светлана, которая Городничиху играла, и решила, что теперь Юлька будет ставить. Третий спектакль уже, вроде неплохо получается.
– Да… – задумчиво согласился Павел; в свете новых обстоятельств вся история выглядела несколько в другом ракурсе. – Трудно вам приходится.
– Так мало того! – обрадованно зачастила Ирина, которой нравилось, как внимательно слушает ее Павел: они не просто переспали и разбежались, но и сидят вместе, завтракают, разговаривают – и, похоже, ему с ней интересно, этого не было даже в ее программе-максимум! – Нам еще и финансирование в октябре срезали. Оставили только зарплату, а на спектакли – шиш. Светлана покрутилась, потыкалась туда-сюда, а никто не дает. Понятное дело, нету ни у кого, у нас тут не Москва. Они и на завод ходили просить, только ты, наверное, не знаешь об этом…
Павел промычал что-то невнятное, увлеченно намазывая тост джемом.
– Да понятно, до тебя разве допустят! – по-своему истолковала его мычание Ирина. – Ты ж у нас царь и бог! Короче, денег не дал никто, и пришлось Юльке браслет продавать. И еще кредит брать. Ой, а с браслетом вообще такая история! Юрка его где-то взял и молчит, не колется. Юльке подарил. Она тоже молчит, ни в какую не говорит. А денег-то у Юрки точно нет! Ну, допустим, пить бросил, так все равно на браслет не насобирать. А тут серебро, гранаты – представляешь? Когда он Юльке его подарил, то королева наша, ну, Марианна Королева, Сашкина мать, она Анну Андреевну играла, чуть от зависти не сдохла, вот смех! Мне, говорит, тоже муж такое в Праге предлагал купить. Предлагал, ха! А не купил ведь! И второй раз чуть не сдохла, когда за этот браслет Юльке в ломбарде больше полста тыщ дали! Вот Юрка мужик, да?