— Эй вы, красные! Меня все понимают, или переводчик нужен?
Короткое шевеление в толпе наемников и ко мне вышли младшие командиры. По совместительству — зачинщики бунта…
— Понимаем, ваше высокство. Хоть и говорите вы чудно, но понять можно…
Это произнес старший — мужик средних лет с одновременно простоватой и хитроватой физиономией. Его бы в форму переодеть — вылитый наш старший прапорщик Деревяко…
— Понимаете? Отлично! — сзади с шумом припалубился сержант де Литль, а секундой позже — его родичи. — Значит, штурмгельд хотите?..
Короткая пауза, а потом дружный утвердительный рев. Когда он стихает, «старший прапорщик» осторожно сообщает:
— По правилам, ваше высокство. По закону…
— По правилам, говоришь? Ну, если ты такой умный… Кстати, как звать?
«Кусок» мнется, но, наконец, выпаливает:
— Эрнст Тельман, ваше высокство. Эрнст Тельман из Гамбурга…
Хоть стой, хоть падай… Эрнст Тельман поднял бунт против Паулюса. Дожили… Интересно, а Гитлера у них нет?..
Скверная привычка думать вслух! Тельман тут же командует:
— Эй, ребята! А ну, приведите-ка сюда Хитлера! Их высокство желают его видеть!..
Не успел я оглянуться, как передо мной уже стояло громадное существо с внешностью скорее пещерного медведя, чем человека, и таким брюхом, что в сравнении с ним батька Тук выглядел бы стройным балероном. Толстяк шмыгнул носом, вытер его засаленным рукавом:
— Эта… Ну я — Хитлер… из Нюрнберга, значит… кашевар…
Ага. Такую кашу заварил — шесть лет расхлебывали!.. Хотя на Гитлера совсем не похож. Уж скорее — на Геринга…
— Как звать, кашевар?
— Меня?..
— Как зовут меня — я знаю. А тебя?
— Ади…
Охренеть!..
— Ну… эта… вообще… Герман Мартин Адольф — во! — Звероподобный кашевар гордо ухмыляется — Мы… эта… в Нюрнберге — не последние… Батя мой… он, эта… церковь расписал…
Ну, как же… Художники у них роду не переводятся…
— Ладно, красные, на вашего кашевара я полюбовался, а теперь — к делу! Тельман, — я отвязал от пояса свой кошелек, — смотри сюда!
Он послушно наклоняется.
— Видишь, сколько здесь?
— Ну-у-у…
— На, сосчитай!
Он начинает пересчитывать, беззвучно шевеля губами. Потом расплывается в удовлетворенной улыбке:
— Да тут, ваше высокство, поболе штурмгельда будет! — Он довольно прищелкивает языком, — Раза в три!
— Все слышали?
Нестройный рев, выражающий согласие…
— Значит так. Теперь сигнальте остальным кораблям с немцами, чтобы подошли поближе.
Минут через пятнадцать-двадцать еще три посудины подошли и встали борт о борт с «Толстомясой девкой», прочно ошвартованные друг с другом толстенными канатами. К нам перебрались несколько наемников с других кораблей. И теперь все выжидательно на меня смотрят…