Мы без приключений добираемся до очередной деревни, но тут вдруг я вижу, как по вытоптанному двору около харчевни в тревоге мечутся мои придворные. Понимаю, что боятся не за меня, а за себя — что случись, не сносить им головы. Все-таки я хоть какая ни какая, но королева… Да и куда они денутся без должностей и денег, которые я им плачу? Ведь остались только те, кому пойти и вправду некуда. Вот и бросились вдогонку…
Ну, что ж, Беренгария, вот ты и сходила в паломничество, вот и сделала, что хочешь… Никуда, видно, мне от них не деться, так что придется придумать другую историю.
Выхожу вперед, благодаря Бога за то, что кругом стоит шум и суматоха, и паломникам не до меня, и сбрасываю капюшон. Придворные кидаются ко мне с криками, но я тут же приказываю всем молчать.
— Слушайте меня внимательно. Я отправляюсь в Англию. Путь неблизкий. Тем, кто откажется сопровождать меня, я разрешаю остаться в монастыре и дождаться моего возвращения. Но, главное, если не хотите пострадать от гнева моего супруга — никому об этом ни слова. Вы живы, пока сохраняете тайну. Проболтаетесь — мой муж вздернет вас на первом же суку, будьте уверены. Так что…
Свита в замешательстве — я никогда не говорила с ними в таком тоне. Ну, ничего, пусть привыкают!
— И запомните, что сейчас здесь, на постоялом дворе к паломникам присоединиться высокородная дама… высокородная дама… — в голове, как нарочно, ни одного имени! — хм… Беатриса… де Леоне. А наша добрая королева Беренгария продолжает возносить молитвы за стенами обители. Всем ясно?
Ответом мне служит почтительная тишина.
Глава 9
О тридцати трех богатырях и о правосудии божьем или «Спартак — чемпион!»
Следующее утро началось для меня с яростного рева сержанта де Литля. По-видимому, бедолага искренне полагал, что шепчет, но от его шепота тряслись стены:
— …Все равно не пущу! Дайте ему поспать, mat» vashu! Взяли моду: прынца ни свет, ни заря будить! Он ночью караулы проверял, умаялся, а тут вы!
В ответ раздалось приглушенное дверью бормотание, в котором однако слышались голоса лейтенанта Энгельса, сенешаля Мурдаха и фельдмаршала Паулюса. Судя по всему, они пытались убедить Джона, что им очень, очень-очень нужно…
— А вот сейчас как тресну тебя по башке, Энгельс!..
Вот этого допускать нельзя ни в коем случае, а то ведь треснет, как пить дать! Вставай, солдат, труба зовет…
— Джон, пропусти их немедленно! Я уже проснулся…
Дверь со скрипом, сопровождаемым басовитым бормотанием сержанта де Литля: «Разбудили, изверги!», распахнулась:
— Мой принц!.. Зять мой!.. Ромейн!..