Где-то близко, рядом, чувствовалось присутствие океана. И вдруг вся эта роскошь моего временного жилища перестала меня беспокоить, и от моих умственных упражнений не осталось и следа. Недолго подумав, я вывалил содержимое своего портфеля, кинул в него одно из двадцати полотенец и, невзирая на позднее время, отправился купаться. Слово «отправился» здесь не совсем уместно, ибо стоило спуститься в гостиничный двор, как до океана оказалось рукой подать.
Стояла ночь, какая бывает, как мне казалось, только на Гавайях, неожиданно, исподволь, дуновением теплого ветерка напоминающая, что твой дом отсюда очень далеко, возможно, даже на другой планете... Ночь была безлюдна, но не глуха и не темна. Ее освещали окна отелей на Вайкики-Бич и еще — факелы, на полинезийский лад полыхающие меж пальмами. Время перешло далеко за полночь, но здесь, на океанском берегу, голоса, доносящиеся с веранд баров, кафе и ресторанов, казались в тишине летящими. Имели свою ночную долготу...
По-настоящему океан я увидел утром. Между двух башен отеля, стоящих под одинаковым углом по отношению к желтой береговой линии, с высоты лоджии мне открылась трапеция бездонной слепящей синевы.
Два с лишним дня, отведенных нам на остров Оаху, прошли в состоянии привязанности к океану. Сознание того, что ты на Гавайях, было много сильнее, чем ощущение от Гавайев, сильнее желания разобраться в реальности — смотреть, чтобы запоминать, расспрашивать, чтобы узнавать, а тем более — делать какие-то записи. Где бы мы ни были, куда бы нас ни возили, все удовольствия и открытия, казалось, остались там, на берегу. И сами Гавайи тоже оставались там — я видел это по лицам своих товарищей. Ничто здесь так не действовало на человека, не оказывало на него такого влияния, как океан. После океана — человек слеп, ничего не видит вокруг себя... Океан следовал за нами всюду. Его присутствие было настолько велико и он так манил, что если мы ехали куда-нибудь и из окна автомобиля открывалось синее водное пространство, то, вспомнив древние предания о сиренах, хотелось попросить шофера, чтобы он привязал тебя к креслу. Об океане я забывал только в часы прогулок по Гонолулу. Но это продолжалось до тех пор, пока я не разобрался, что нахожусь в Стране отдыха, и центр тяжести жизни этого трехсоттысячного города лежит там, на долгом пляжном берегу; все интересы его населения, его муниципалитета, интересы банков и учреждений — тоже там, на территории отелей. А поскольку Гонолулу — столица, то, стало быть, его интересы распространяются и на берега других островов архипелага.