Наконец в начале ноября распогодилось. И самолет «Геркулес», принадлежащий британской компании «Адвенчер-Уок-Турс», с которой пятеро путешественников заключили договор о доставке их в Антарктиду и обратно, включая перелет от Южного полюса до базового лагеря Пэтриот-Хиллз, оборудованного там же, в Антарктиде, неподалеку от побережья, поднялся в воздух и взял курс на ледовый континент, унося на своем борту Осланда, Роджерса и Каминского. Совершив посадку на Пэтриот-Хиллз — Холмах Патриотов, — образующих южные отроги гор Элсуэрта, и дозаправившись, «Геркулес» полетел дальше на северо-восток — к Беркнер-Айленду, острову, расположенному на шельфовом леднике Рон-не, за которым, если глядеть на север, начинается море Уэдделла. Там, на острове, он и оставил своих пассажиров.
Вслед за тем самолет вернулся в Пунта-Аренас, взял на борт Конюхова с Адамсом — к тому времени Федор получил лишь часть денег от своих спонсоров и мог оплатить перелет только вскладчину с Адамсом, которого тоже поджимали финансы, — и снова вылетел на Пэтриот-Хиллз. Оттуда оба путешественника отправились на мотонартах в ледовую бухту Геркулес.
Иначе говоря, путешественники решили стартовать из двух разных точек, расположенных, тем не менее, на одной, восьмидесятой, параллели. Однако существенная разница между первым и вторым местом старта заключалась в том, что Беркнер-Айленд лежит на высоте 900 метров над уровнем моря и оттуда к Южному полюсу тянется более или менее ровный подъем — до 2800 метров. Со стороны же бухты Геркулес путь сначала идет вниз — до 80 метров над уровнем моря, а после — вверх, причем довольно круто. Так что стартовать с Беркнер-Айленда было удобнее и выгоднее.
Участникам антарктического супермарафона — по сути, это было чисто спортивное состязание — предстояло двигаться параллельными курсами — они должны были сойтись только на полюсе. Но туда еще надо было добраться, одолев 1350 ледяных километров.
8 ноября Федор Конюхов вышел на старт — почти одновременно с Дэвидом Адамсом; дистанция между ними была 100-130 километров.
— И вот началась настоящая пахота, — продолжает свой рассказ Федор. — Всю дорогу страшный холод — больше пятидесяти, иногда чуть меньше. А еще шквальный ветер — в Антарктиде он бьет все время с Южного полюса, то есть прямо в лицо... Нарты загружены под завязку — тяжеленные. Хотя я взял, как мне казалось, только самое необходимое — разное снаряжение и продуктов на 60 дней, с запасом. Все это тащил за собой на веревках, наподобие упряжки. Идти очень трудно — то вниз, то вверх. Скольжения почти нет — снег в Антарктиде, как мука, и к тому же сухой, не то что в Арктике. Впереди сплошные заструги — это большие ледяные гряды. Потом пошли трещины... В общем, чувствую — надо избавляться от лишнего груза. На второй же день выбросил в трещину «россиньоли». Жалко было, конечно. Крепления на них были отменные — «шпаровские», проверенные... Большую часть веревок и крючьев тоже выбросил — оставил лишь те, которыми пользовался, когда перетаскивал нарты через трещины...