Постучал в дверь — «Сектор садово-парковой архитектуры». Три молодые женщины сидели за канцелярскими столами, пили чай: обеденное время. Извинился.
— Вы по какому вопросу?
— По поводу этого здания, а точнее — подвала.
— Вы архитектор?
— Нет.— И, чтобы не терять времени на объяснения — кто я, что и почему, положил перед ними вычерченный еще с Левой план малютинского подземелья. Одна из женщин — позже узнаю, что зовут ее Ольгой Владленовной Мазун, — восклицает:
— Мне еще в детстве бабушка рассказывала, что трое ребят задумали попасть в Кремль, искали подземный ход! Но их завалило, что ли...
— Нет. Не завалило. Видите, сижу перед вами.
«... На геометрии, в физическом кабинете. Сало начертил мне примерный план тех ходов, которые они уже отыскали с Мишкой, и я его постарался запомнить. Но дома мною неожиданно завладело сомнение. Почему-то вдруг показалось, что Мишка и Сало меня просто разыгрывают, потешаются над моей доверчивостью. Я решил вести себя осторожно и более сдержанно. Мне в голову пришла небольшая хитрость. Прекрасно помня план подземелья и церкви, начертанный Олегом, я решил сверить его с планом, который должен был бы по моей просьбе начертить Михикус. Ведь нет сомнения в том, что они заранее по этому поводу не сговорились... На мое предложение начертить примерный план ходов Мишка ответил:
— Да я его не помню.
— Ну, хотя бы кое-как.
— Да так трудно. Ну, ладно. Вот смотри.— И он стал набрасывать самостоятельный план залов и ходов на тетрадном листе. План был в точности такой же, как у Сальковского. После этого Мишка стал мне рассказывать о приключениях в подземелье...»
А приключения у нас действительно были. Олег из-за своей грузности то и дело застревал в узких проходах, поэтому мы их детально не обследовали. Под ногами что-то похрустывало, потрескивало, а когда мы с Олегом достигли маленького «зала», где можно было стоять почти в полный рост, увидели — кирпичный пол усеян мелкими скелетами мышей: они-то и потрескивали. Но это только начало. Добрались до следующего «зала» — в углу предстало то, чему и полагалось быть, по нашим убеждениям, в местах, отмеченных именем Малюты,— черепа и кости. В «зал» мы попали, разобрав современную кирпичную кладку. Очевидно, ей следовало служить преградой таким упорным проходчикам вроде нас. И колодцы были. И плесень была. И тишина. И Олег еще копотью от свечи на потолке изобразил череп и две скрещенные кости. Если бы нас на самом деле засыпало, завалило, то так как никто не знал, куда мы с Олегом отправились, вряд ли сообразили, где искать. Недавно Олег напомнил мне, что мы тогда надевали маски из марли, потому как прослышали, что подвалы церкви были в свое время выбелены, продезинфицированы: результат борьбы с чумой и холерой, которые некогда бушевали в России.