- Чьорт! - я попыталась спиной отодвинуть от себя Федьку, но сделала только хуже: Федька провел правой рукой по животу наверх, а левой - вниз. Я оказалась в тисках и еще сильнее прижатой к мужскому телу.
- Слышь, упырь очкастый! - бросилось мне на выручку мое глубоко запрятываемое трамвайное хамство. - Тут ребенок вообще-то!!! Прекрати ко мне приставать! Руки убери, крокодил!
Парень словно и не слышал всего ушата оскорблений, что я попыталась на него выплеснуть. Он там под зонтиком что ли?
- Медленно подними руки и расстегни боди на ребенке, - скорее почувствовала, чем услышала я шепот Федора снова мне в шею. Мурашек на митинге прибавилось.
- А то что? - сделала я попытку отвертеться от неприятной процедуры. Теперь, под напором увеличившегося количества мурашек, на голове зашевелились волосы. Причиной стали поцелуи Федора моей шеи. Я на миг закрыла глаза, переводя дыхание от нахлынувших ощущений - меня как будто на серфере волна тридцатиметровая перевернула.
Едва я стала расстегивать кнопки на боди Наташки, как поцелуи в шею прекратились, а количество мурашек значительно сократилось. Штуки так на три. Но стоило мне остановиться, как левая рука Федора пошла гулять по моим бедрам. Я тут же оголила Наташку, расстегнула подгузник, задрала ребенку ноги и стала влажными салфетками вытирать экскременты. Наташка сунула палец в рот и одним глазам глядела куда-то мне за спину.
- И что ты там увидела? - проворчала я. - Противную наглую морду, которой надо настучать кирпичом, чтобы не повадно было руки распускать?
Пока я вытирала попку младенца, руки Федора перестали бродить по моему телу и четко зафиксировались на талии. Зато я почувствовала тяжесть на правом плече: вконец обнаглевший Федяка положил свою голову мне на плечо.
- Так, ботаникус! Прекращай свои пошлые телодвижения, мне это абсолютно не нравится! - я возмущалась, не забывая при этом переодевать Наташку. Попка была суха и чиста, посыпана присыпкой, теперь настал черед подгузника. Я расстегнула подгузник, опять задрала ноги ребенку и аккуратно под попкой расстелила предмет детского нижнего белья. - Не видишь, я почти закончила, так что отепляйся от меня, хватит, согрелся уже после улицы!
Федор оттеснил меня от пелинального столика и в мгновение ока одел Наташку не только в подгузник, но и в боди. Наташка заулыбалась и смущенно прикрыла глаза ладошками. Потом выглянула из-под них, опять спряталась. Снова выглянула.
- Глазки мне строит, - улыбнулся довольный Федор, а я тем временем собирала челюсть с коленей и вытирала слюни с пола.