— Ну, подумай, Чангонго, — ласково попросил Хэмминг и встал, держа в руке одну из корзиночек с мукой.
— Я вас сюда не звал, — злобно отвечал королевский отпрыск, — и если вам придется голодать, то лишь по своей собственной вине.
В это время четверо наших оруженосцев приблизились к собеседникам. Хэмминг погрустнел и задумался; затем, глядя Чангонго прямо в глаза, спросил:
— В этой корзиночке — вся мука, которую вы можете дать нам? Это действительно так, Чангонго?
— Да! — выпалил юный вождь, и в ту же секунду Хэмминг спокойно и быстро нахлобучил корзинку с мукой ему на голову со словами:
— В таком случае, полагаю, будет лучше, если ты оставишь ее себе.
Густо напудренный белоснежной маниоковой мукой, Чангонго в своем парадном облачении индуны выглядел настолько похожим на циркового клоуна, что я покатился со смеху. Он вскочил, собираясь, видимо, убежать, однако сильная рука Джумы мягко, но решительно удержала его на месте.
В толпе вокруг нас послышались возмущенные крики; мамбунда потрясали копьями, подбадривая друг друга. Мы не двигались и сохраняли полное спокойствие, хотя наши руки лежали на рукоятках револьверов. Такая невозмутимость, резко отличавшаяся от обычного поведения жестоких и трусоватых португальских метисов-мамбари, произвела куда более сильное впечатление, чем любые угрозы. Первым опомнился наш незадачливый притеснитель. Он успел отряхнуться и склонился к нашим ногам с негромким возгласом: «Калонга!» — приветствием, с которым рядовой член племени баротсе обращается к своему вождю. Тут же, как по мановению волшебной палочки, все переменилось.
Ружья и луки куда-то исчезли, и вот уже со всех сторон сверкают дружелюбные улыбки, жители тащат мешки с мукой, корзины с яйцами, связанных кур и всякую всячину; начинается оживленная торговля.
Теперь, когда отношения наладились, мы решили задержаться здесь на пару дней, передохнуть и поохотиться. Я обещал Чангонго взять его с собой завтра утром на охоту за антилопами. На вопросы о слонах мы получили обычный ответ: «Они дальше, в стране балунда». Скорее всего жители деревни просто хотели поскорее спровадить нас.
Таким образом, перспективы на добычу слоновой кости оставались туманными. Было известно, что балунда решительно препятствуют проникновению европейцев в их края, пользуясь всеми имеющимися средствами и не останавливаясь ни перед чем. Их селения, как правило, хорошо укреплены, а на лесных дорогах устроены завалы; повсюду расставлены ловушки, и тропы усеяны шипами. Эти шипы, хотя и не отравленные, — весьма эффективное и коварное оружие. Представьте себе палочку из твердого дерева, длиной около десяти сантиметров, похожую на остро заточенный карандаш. Ее до половины втыкают в землю острым концом вверх, утрамбовывают и тщательно маскируют травой и листьями. Чаще всего их устанавливают возле пересекающих тропинку корней больших деревьев: не видя, что находится за толстым корнем, человек перешагивает через него и всей тяжестью наступает на шип. Для европейцев они неопасны — деревянное острие не способно проткнуть подошву сапога; а вот идущий босиком носильщик, наколовшись на такой шип, получает болезненную рану и будет выведен из строя на несколько дней.