Мы пробовали узнать что-нибудь о таинственном «Чама Кунгулу», но балунда или действительно ничего не слыхали о нем, или предпочитали помалкивать. Вероятно, Катетамбинга надеялся, что Ларсена уже нет в живых.
Жители деревни держали коз, и на ночь все стадо запиралось в общем крытом загоне; я обратил внимание на то, насколько основательно это сооружение было построено — оно выглядело крепче, чем хижины. Дверью служила загородка из толстых кольев, скорее даже бревен, весом около тридцати фунтов каждое. На ночь они вставлялись в специальные пазы в стенах загона, а утром поочередно вынимались, и коз гнали на пастбище. Мне объяснили, что такая конструкция нужна для защиты от леопардов и львов — когда есть дверь, хищнику часто удается вонзить в нее когти, просунув лапу возле косяка. Один могучий рывок, и дверь сорвана. А вытащить или выломать бревна звери не могут, и козы остаются в целости.
В лесу, неподалеку от деревни, я увидел самое настоящее кладбище — многочисленные могилы, обнесенные высокими загородками. Земляные холмики были отмечены белыми флажками. Игрушечные «хижины покойных», куда ставится еда для умиротворения духов, по размерам больше, чем это принято у вакагонде; их украшали какие-то магические рисунки, смысл которых остался мне неизвестен. Как и многие другие племена, балунда верят, что мертвецы могут выходить из могил, чтобы мучить живых, и, желая обезопасить себя от подобных неприятностей, родственники втыкают в могильный холмик даже не один, а два кола — в головах и в ногах дорогого усопшего.
Наутро нам выделили двух проводников — им предстояло провести караван к селению Чипавы, верховного вождя племени. К вечеру мы неожиданно натолкнулись на опустевшую деревню. Причина ухода жителей скоро разъяснилась: в центре между хижинами стоял украшенный затейливой резьбой деревянный гроб — здесь умер старейшина, или индуна, и все население по обычаю перешло жить в другое место.
Было уже поздно, и, поскольку рядом с деревней протекал ручей, мы разбили лагерь. Этот ночлег, как и последующие, оказался весьма беспокойным.
Началось с того, что наши люди, пошарив на заброшенном поле, принесли целый ворох маниоки. Подсушив корни над огнем, они добавили их к своему вечернему рациону, и последствия не заставили себя долго ждать. То ли сказалось несоблюдение обычной процедуры обработки, то ли просто ворованное не пошло впрок, но вскоре у всех начались жестокие колики, и лагерь превратился в подобие больничной палаты во время эпидемии холеры. Хэмминг действовал со своей обычной решимостью: достав бутылку кротонового масла, он щедро наделил им всех страждущих. Это лишь усугубило положение; носильщики, до тех пор только жалобно стонавшие, теперь уже вопили благим матом. Но в конце концов снадобье подействовало, и они исчезли в ближайших кустах. Кротоновое масло — очень сильная штука.